На следующий день, приняв двух пациентов и покормив Ванюшу, я направилась к Василию Ивановичу. Пока сынок играл с собакой, я решительно вошла в дом, где на меня, с большим удивлением, устремились две пары глаз. За большим круглым столом Деда сидел сам Дед, а напротив него сидел мой отец.

От неожиданности, я застыла у самых дверей и никак не могла хоть что-то сказать или сделать. Первым желанием было броситься к папе на шею и разрыдаться, но его серьезный и сосредоточенный вид меня остановил. И это было к лучшему, потому что, как только первый порыв прошел, на его место пришла волна обиды и горечи. Как он мог столько времени отгораживаться от меня? Как?

Еле расцепив губы, я дрожащим голосом проговорила.

– Здравствуй, мой любимый папа, твоя пропащая дочь явилась.

Отец молча встал из-за стола и отошел к окну. Развернувшись ко мне спиной, он какое-то время смотрел из окна на улицу, где играл Ванюша, а потом тихо сказал.

– Вась, выйди, пожалуйста. У меня разговор есть к Алисе.

Василий Иванович тут же поднялся и прошел к двери. Задержавшись, на пару секунд около меня, он тихо проговорил.

– Мы с Ваней к реке сходим. И ещё... немного сбавь обороты, девочка.

Я чуть заметно кивнула и он вышел.

??????????????????????????

Отец ещё долго стоял у окна и молчал. Когда моё напряжение уже достигло предела, он тихо сказал.

– Ваня так на Максима похож. По фотографиям сразу не скажешь, а в живую…

– По фотографиям?

Отец развернулся и внимательно посмотрел мне в глаза.

– А ты думала, что я не следил за твоей жизнью? – он криво усмехнулся и только сейчас я заметила, что его руки дрожат не меньше моих, а может даже сильнее. Он сложил руки на груди, но дрожь в его пальцах отчётливо просматривалась.

– Я полагала, что нет, - глухо отозвалась я, продолжая рассматривать его руки.

– Как только ты сюда приехала и устроилась на работу, я уже всё знал про это место и его жителей, а позже и с Василием познакомился.

Я подняла на него удивленный взгляд, но промолчала.

– Когда у тебя начались роды, я поднял всю здешнюю авиацию, чтобы тебя в больницу отправили. А после когда Ваня сильно болел, я всегда держал связь с вашим местным доктором, а один раз выписывал вам доктора из столицы.

Пока он говорил, у меня в голове прокручивалось множество картинок из прошлого, полностью подтверждающих слова отца.

– И подарки? – с волнением произнесла я.

Он кивнул и продолжил.

– И подарки и необходимую технику. Василий меня поддерживал в моих стремлениях и никогда мне не отказывал.

– Зачем ты это делал, если я оказалась не достойной тебя дочерью? А главное я изгадила твою кристальную репутацию.

Отец резко отвернулся от меня и промолчал.

– Если ты молчишь, тогда я скажу, зачем тебе это было нужно.

Я решительно шагнула вглубь комнаты и, с болью в голосе, проговорила.

– Затем… чтобы совесть тебя не мучила, что воспитал такую неблагодарную дрянь… затем, чтобы я не подохла от голода и ребенка не загубила…, - мой голос сорвался и я начала захлёбываться от обиды и горечи, - затем, чтобы вдруг не явилась к тебе и не испортила твою чудесную, распрекрасную жизнь… затем…

– Достаточно, - дрожащим голосом проговорил отец и развернулся ко мне.

Лицо серое, руки дрожат, а губы превратились в тоную безжизненную полоску.

– Не нравится правду слушать! А мне всё равно. Мне от тебя ничего не надо и помощи я не просила. Я сама… мне никто не нужен… Кругом все хорошие… А я сука последняя, по вашему. Но даже если это так, то такой меня сделал именно ты, папочка. Так что, давай, пожинай плоды своего воспитания. Никогда в жизни ты не пожалел меня… не приласкал… по голове даже не погладил… Я же девочка… мне так любви хотелось, а когда полюбила, всё полетело в тар-тара-ры. Потому, что не знаю как по другому…как правильно… А вообще, плевать! Живи и радуйся, а ко мне с сыном больше не лезь.

Я выбежала из дома, но у самого выхода отец быстро перехватил мои руки и порывисто прижал к себе. Я, рыдая, сопротивлялась, а затем, выбившись из сил, перестала.

Отец, продолжая сжимать меня в объятьях, глухо проговорил.

– Успокоилась? Теперь меня послушай... Думаешь, я не чувствовал своей вины? Она все эти годы сжирала меня изнутри, Алиса. Я делал для тебя всё, что мог, весь мир к твоим ногам положил. Да, я не ласковый, не эмоциональный, но я такой и мама твоя меня таким принимала и любила, и Валентина сейчас принимает таким. Я армию нянек тебе для этого и нанимал, но ты от них быстро избавлялась…