Следом послышалось, как Рози раздражённо завела свою заунывную шарманку, отчитывая запропастившуюся прислугу, и тихие оправдания Кристи.

*Из истории: флеботомия была самым популярным способом врачевания примерно с 13 века по 19.

"Хотя столь широко применяемое в средние века кровопускание и имело некоторых противников (например, против кровопусканий высказывался великий врач и писатель Франсуа

Рабле, автор «Пантагрюэля»), но удержать манию уже нельзя было никакими средствами.

Противиться этому было невозможно - кровопускание считалось настолько авторитетным методом лечения, санкционированным самим Галеном, что те немногие врачи, которые противились ему, получали кличку шарлатанов, невежд и утрачивали всякую практику. Позже -

логичное продолжение - за неприменение кровопускания врачи стали подвергаться даже уголовному преследованию."

Информация взята на просторах интернета.

Ещё немного фактов на эту тему из той же статьи в блоге.

7

Пока отсутствовала Кристи, я принялась искать способ решить ещё одну проблему.

Пардон, физиологическую. Исходя из всего общего антуража, надеяться на существование нормального цивилизованного туалета было наивно.

Заглянула под кровать, и да… обнаружила под ней самую примитивную ночную вазу из глазированной керамики.

– Да уж… «Пожурчать» сюда ещё можно. Но с более грандиозными намерениями я, хоть убейте, поползу в другое место. Оно тут точно есть, иначе бы…

Иначе бы нос давно подсказал, что это не так. А то понапишут историки всякое про то, как

Европа подобные отходы выплёскивала прямо в форточку, а мы и верим. Или я в какой-то другой «Европе», или всё врут. Никаких миазмов из чуть приоткрытого окна не доносилось.

Только-только успела запихать горшок на прежнее место, как снова вернулась моя помощница.

Здесь уж мне стало не до мелких бытовых подробностей. Предстояло знакомство с самой собой, и это было, доложу я вам, достаточно волнительно.

Горничная тем временем торопливо установила на табурете принесённый большой таз, скинула на стол ворох стираных полотенец и, со словами:

– Я за водой! – устремилась обратно к двери.

– Кристи, а?.. – я только развела руками.

– Да, мадам?.. – остановилась та.

– Зеркало.

Нет, ну серьёзно, только настроишься, а тут опять какие-то заминки. Вопрос собственной внешности волновал меня сейчас куда больше, чем еда и мытьё. Признаться, просто терпения уже никакого не осталось.

А ещё, вдруг, стрельнуло опасение:

– Что, если у меня его вообще нет? Зеркала-то, вроде бы, большой роскошью считались…

– Так вот же оно, здесь. – женщина вернулась от порога и, к большому моему облегчению, достала из верхнего ящика комода свёрток из тёмно-зелёной ткани.

В него и было завёрнуто небольшое овальное ручное зеркальце в резной раме то ли из бронзы, то ли из латуни.

– Что говорить, любил вас супруг. Жаль, что в память о нём осталось так мало. – невольно подтверждая версию моего вдовства, сокрушённо сказала Кристи, осторожно передавая хрупкий предмет.

Ясно, значит, подарок от погибшего мужа, получается. И Корин с ним даже счастлива была.

– Ладно. Ну… посмотрим, чем мать-природа нынче наградила. – я приняла зеркало и с выразительным намёком глянула на Кристи. Мол, спасибо, милая, но ступай, пожалуйста, за водой. Очень хотелось остаться в такой интимный момент без свидетелей.

Это было удивительно – рассматривать в отражающей поверхности чужое лицо, повторявшее за мной все движения. Искать и не находить родные морщинки, родинки. Вместо блекнущего с возрастом, размыто-серого цвета, видеть в глазах тот же оттенок, но яркий, с сочным тёмным ободком вокруг радужки.

Провела пальцами по гладкой, бархатистой щеке, вспоминая свои собственные черты. Я, конечно, старалась следить за собой. И в свои почтенные годы выглядела достойно. Но как состязаться с юностью, которая сама по себе – украшение?

В голове всплыл образ – немолодая, но ещё бодрая худощавая женщина с короткой стрижкой тёмных волнистых волос. Разумеется, тщательно крашеных.

В противоположность привычной причёске, теперь мою голову венчали две растрёпанные каштановые косы, сколотые на макушке так, чтобы только не мешали. Мода, что ли, такая?