– В чем тут дело?
– спросил подошедший, наконец, шуцман. Он козырнул, приставив ладонь к своей смешной шапчонке, имевшей скошенность на затылке.

– Пустяки, - натянуто засмеялся Натан, - фройляйн ошиблась, это, не у меня, это, наверное, у гражданина из его кошелки бежит...

Натан развел колени пошире, толкнул читающего соседа по лавке. Набокий господин выпрямил голову, зыркнул из-под обложки книги, потом захлопнул её, и по-бабьи всплеснул руками.

– Ой, ёлки-моталки! Это же у меня мясо потекло...
– вскричал он на иностранном языке, кажется, по-русски.

Он прижал книгу подбородком, неуклюже наклонился, багровея, и поднял за лямки свою кошелку. Тогда стало видно, что дно её всё в крови и оттуда продолжает капать.

– Тысячу извинений, - перейдя на немецкий, сдавленным голосом причитал русский, потом он догадался убрать книгу в карман и перехватить кошелку поудобнее.

– Ездил вот на рынок, купил мясо, а оно и растаяло. Его тут солнышко припекло, весна-то здесь какая ранняя, вишь, через окно-то так и шпарит!.. Что же, однако, делать?! Господи ты боже мой, надо ведь что-то делать!

Он выпростал из-за пазухи русскую газету "Изгнанник", начал её было читать, потом спохватился, скомкал листы и стал вытирать кровь с кошелки. Не сильно преуспел, только вымазался. Затем он тупо смотрел на кровавый ком, не зная, куда его деть, отчаявшись, сунул в кошелку и пошел к выходу, жалкий какой-то, скособоченный, поскольку держал руку на отлете, чтобы не запачкать пальто. А вслед ему летели шепотки, перерастая в ропот народного гнева:

– Ездют тут с мясом...

– А рабочие с голоду пухнут...

– Я вчера была на рынке, с меня семь шкур содрали за кило мяса, домой пришла, посмотрела, а там одни мослы. Кости и кости! А у этого, вишь, чистое мясо... Проныра...

– Еще надо бы проверить, где он его взял, на рынке ли? Может, стащил со склада... Шуцман! Вы бы посмотрели у него документы, кто таков?..

– Не могу, - отозвался полицейский.
– Нет оснований.

– Как же нет оснований, когда он перепачкал кровью весь вагон!

– Да нет же, на вора он не похож. Вроде интеллигент...

– Все они вроде интеллигенты, а как воровать, так в первых рядах... Демократы поганые. Бисмарка на них нет.

– Точно! Давно пора. Ведь ясно же как божий день - нужна сильная рука!

– Гнать их оттуда надо. Еврей сидит в правительстве и спекулирует, торгует из-под полы.

– А то вот еще эмигранты... Россия их специально к нам засылает, здесь, в Мюнхене, у них штаб-квартира...

– Понаехали на нашу голову, а Германия чай не резиновая, самим жрать нечего...

Интеллигентный эмигрант трусливо уходил, почти убегал, как раненый зверь, оставляя за собой цепочку кровавых капель.

– Прошу прощения!
– сказал полицейский Натану Касселю, щелкнул каблуками, сделал "кругОм" и удалился вслед за русским увальнем.

Натан снял с головы котелок и вытер платочком совершенно мокрый лоб.

3.

От остановки трамвая они пошли в другую сторону, чтобы запутать следы. Шли узкими каменными улочками центра и тенистыми переулками окраины. По дороге их пальто-хамелеоны меняли цвет и форму покроя. Изменения проходили постепенно, незаметно для прохожих.

Покружив по городу еще с четверть часа, они вышли к железнодорожному вокзалу. Без хлопот взяли билеты и сели на поезд, отошедший от платформы через пять минут. На всякий случай, ехали в разных вагонах. Кругом было полно туристов с рюкзаками, они горланили песни, в том числе: "Дейчланд, убер аллес!
– Германия, Германия, превыше всего!"

Агенты Моссада высадились в Уффинге у озера Штаффельзее, в 60-ти километрах от Мюнхена. Городишко был патриархальным, погруженным в сонную дремоту. Здесь жили грубоватые, но сердечные люди, знать не желавшие никакой политики, которой была наэлектризована столица баварской земли.