Как? Боже, как?! Разве можно так убедительно врать? Ведь у меня не было ни

одного сомнения! Ни единого! Нет, вру. Та проклятая кукла…

Откинув голову, смеюсь надрывно, даже не задумываясь, что могу захлебнуться. Перед глазами кукла. Да, та самая, что так на меня похожа! Тогда, увидев коробку с игрушкой, я ведь что-то почувствовала. Интуицию не обмануть! Но я самовольно заткнула ее, не дав ни единого шанса открыть глаза на правду.

Задыхаясь от истерики, мотаю головой из стороны в сторону. По щекам льются беспрерывным потоком горькие слезы, смешиваясь с водой. Отчаянно надеюсь, что они смоют всю ту грязь, в которую меня втоптал Стэфан. Только все это бесполезно. Слишком уж глубока яма, в которую он меня толкнул… и наполнена она почти до краев моей болью. Сползая спиной по стене душевой, ударяюсь головой, но ничего не чувствую. Физической боли будто не существует. Все мое существо полыхает от боли другого рода.

Мозг в дикой агонии, а все потому, что я понимаю: мне никогда не забыть Стэфана. Не зря слава идет впереди Дицони. Не будь он упорным, жестким и бесчувственным, всецело поглощенным единой целью, никогда бы не достиг тех высот, на которых находится. И через меня перешагнул, не задумываясь. ПРЕДАЛ. Жизнь будто все цвета мгновенно потеряла. Стало мутно, грязно, тошно…

Прикасаюсь пальцами к шее. Нащупываю цепочку, которую мне Стэфан на Рождество подарил. Я тогда так радовалась! А сейчас она, словно петля, что обвивает шею висельника. Душит, все сильнее сжимает, перекрывая кислород. Закрываю глаза.

Вдох, еще… Я жива. Срываю цепочку и бросаю в угол душевой. Только свободнее от этого себя не чувствую. КАК я справлюсь с этой болью внутри? Прячу лицо в дрожащих ладонях. Мне никогда не избавиться от Дицони! Он вечно будет отражаться в осколках моего разбитого сердца. Измена Стэфана – это как удар с размаху под дых, но прямо в сердце. ПРЕДАТЕЛЬ!

Такое ощущение, что весь мир, который, как мне казалось, мы вместе со Стэфаном строили, дал трещину. Лопнул, как мыльный пузырь. Я ошиблась! Это только я строила, а он, скорее всего, считал наш дом перевалочным пунктом. Так, где же была для него командировка?! ЗДЕСЬ или ТАМ?! Роняя слезы, мысленно собираю ментальным пинцетом все самые лучшие моменты между нами. Я так любила! Так верила!

Все, хватит! Зажимаю уши ладонями. Хваа-атит! Не могу… просто не могу! Внизу живота появляется пульсация, за которой застает врасплох тупая боль. Резко втягиваю воздух. Опаленные предательством легкие неожиданно расправляются, дают вдохнуть полной грудью. Я не имею права так убиваться! Просто не имею морального права. Сжимаю с силой пальцы в кулаки так, что белеют костяшки. У МЕНЯ БУДЕТ РЕБЕНОК! И он не виноват, что его отец последняя сволочь!

Поспешно перекрываю кран и тянусь к полотенцам. Мысли лихорадочно мечутся. Ругаю себя, на чем свет стоит, когда боль внизу живота набирает обороты. Чертов Дицони не стоит того, чтобы я потеряла своего ребенка! Прикладываю ладонь к животу, мысленно обращаюсь к беззащитному комочку внутри себя:

«Малыш, все будет хорошо! Я тебя люблю! Мама тебя любит. Для меня ты самый желанный, несмотря ни на что!»

Душевные ожоги быстро не затягиваются. Впереди долгий путь. Прикусываю щеку изнутри. Слёзы капают. Привкус железа во рту такой явный, что это пугает. Теперь, когда все иллюзии рассеялись, вытираю соленые слезы. Я стану сильнее. Да, я дам себе время оплакать любовь к Дицони. ОН не сломает меня! Я выстою.

Ошибки совершены. Мое сердце разбито. Очередной жестокий урок Стэфана Дицони усвоен. Обернув вокруг себя полотенце, несмело, но приподнимаю подбородок. Взгляд становится более осмысленным. Хоть в нем еще и отражается ужас затравленного зверька, сейчас этот зверек силится показать зубы! Стэфан Дицони не стоит моих слез! И любовь наша ничего не стоит. Как оказалось, от моей любви до ненависти к Стэфану один шаг… налево. Его шаг.

Поджимаю губы. Не даю с них сорвать ни звуку. Уверена, ему же хуже. Я всего лишь потеряла неверного любовника, а Дицони лишился той, которая его всем сердцем любила.

Бросившись прочь из ванны, вбегаю в спальню. Распахнув шкаф, уверенно вынимаю вместительную дорожную сумку. Прочь из этой иллюзорной жизни и дома! Прочь оттуда, где я подарила свое сердце, невинность и доверие беседочному ублюдку!

Глава 47

Катя

– Ну, что, вернулась? – отец небрежно кивает подбородком на расстёгнутую сумку с наполовину вываленными на кровать в спешке вещами.

Смахнув с лица прилипшие пряди волос, поспешно вытираю крупные слезы тыльной стороной ладони. Пусть думает, что мое лицо мокрое не от слез, а от дождя. Не хочу, чтобы видел, насколько я сломлена! Боюсь, если скажу хоть слово, голос подведет, сорвется… Так тошно, что сил нет! Поэтому просто киваю, не поднимая взгляда.

А когда все-таки решаюсь, натыкаюсь на холодные голубые, будто острые прозрачные кристаллы, глаза. Его взгляд, словно непроницаемая стена тумана в Арктике. Кажется, еще немного – и пар изо рта пойдёт. Мои слезы и трясущийся подбородок, похоже, не находят отклика в сердце родителя. Не трогают ни на йоту!

Он кривит с издевкой уголок рта, а затем небрежно бросает:

– Я говорил, что он тебя бросит, – каждое слово будто хлесткая пощечина, – но даже я просчитался. Не думал, что это произойдет настолько быстро.

Съеживаюсь в беззащитный комочек. Заламываю пальцы, пытаясь разглядеть хоть что-то похожее на сочувствие на каменном лице отца. Только вот кроме высокомерия в классических чертах абсолютно ничего не нахожу. Надежда тает, словно иллюзорная дымка. На смену ей поднимает безобразную голову клыкастое разочарование. Оно впивается, словно клещами, в мое сердце. В голове только одно слово, будто в оглушающий гонг бьет: ЗАЧЕМ?! Боже, ЗАЧЕМ он это все говорит?! Неужели не видит, в каком я состоянии?! Буквально на краю пропасти стою. Один неверный шаг и…