Неловко пожав плечами, оправдываюсь:

– Там никого не было.

Саркастически хмыкнув, врач тянется за пустым бланком.

– Ладно, – тон такой, будто делает великое одолжение. – Бросай на стул шкурку и иди ко мне.

Под ложечкой неприятно сосет. А может, зря я это все? Может, в частную надо было? Оглядываюсь по сторонам, прежде чем сумочку положить на стул. Здесь нет никакого монитора, где можно увидеть малыша. С трудом давлю в себе чувство разочарования, ведь я так мечтала увидеть свою бусинку! Тут же ругаю себя: главное, чтобы маленький здоровый был, остальное – ерунда.

Не отвлекаясь от телефона, врач задает стандартные вопросы, а когда отвечаю, только равнодушно «агакает» в ответ. Закончив бумажную волокиту, безразлично машет рукой в сторону:

– Раздевайся. Ложись.

Терпеливо жду, пока врач минут пять, совершенно не стесняясь, переписывается с кем-то по телефону.

Непроизвольно морщусь, когда наконец-то холодный гель для УЗИ касается обнаженной кожи. Инстинктивно втягиваю живот, но тут же вздрагиваю от резкого окрика:

– Расслабься!

Грубые движения причиняют не просто дискомфорт, а болезненные тянущие ощущения. Но, как оказалось, самое страшное меня ждало впереди. Убрав аппарат на место, врач будничным тоном сообщает медсестре:

– Жень, запиши: сердцебиение не фиксируется.

Испуганно приподнимаюсь на локтях. Мучительная бледность покрывает лицо.

– Что это значит?! – сердце замирает. Голос срывается. – Я не понимаю…

– Замер.

Она говорит что-то еще. Ее голос слышу, как будто откуда-то издалека, сквозь толщу воды. Меня словно окунули в грязное темное болото, не предупредив об этом. Мозг отказывается понимать гадкие слова женщины. Отторгает…

Глава 49

Катя

– Не вижу эмбриона. Вот гематому вижу, – эти слова будто каленым железом жгут подкорку мозга, – а эмбрион не локализуется.

Из глаз мгновенно брызжут слезы, а врач… продолжает равнодушно обсуждать со своей лаборанткой какой-то случай из практики. Не могу сдвинуться с места, потрясенно глядя на узистку. Будто душу парализовало. Чувство такта и хоть малейшего сочувствия у этого человека отсутствует напрочь!

– Одевайся, иди к гинекологу, – что-то пишет, не глядя на меня в своих проклятых бумажках. – Она направит на чистку.

ЧИСТКУ!? ШОК. Сердце падает. В глазах темнеет. ЧИСТКА… Всё как в тумане. Непослушными пальцами одеваюсь. Иду… С трудом сдерживаю истерику, готовую обрушиться на весь мир!

Еле добравшись на ватных ногах до соседнего кабинета, без стука вхожу. Меня встречает гинеколог – пожилая женщина советской закалки. Увидев в глазах слезы и дрожащий подбородок, поджимает узкие губы, подкрашенные помадой морковного цвета и грубовато бросает:

– Не реви. Так бывает, – поправляет очки на широкой переносице. Во взгляде у женщины отражается какая-то вселенская усталость. – К сожалению, последнее время все чаще. Сейчас документы тебе соберем и поедешь в ГБУЗ на операцию. Так, не реви! Кому говорю? Родишь еще, молодая.

Эти слова обрушиваются на мою голову, будто разрывная бомба. Соскочив со стула, хватаю полушубок и сумочку. Несусь со всех ног из кабинета. Даже, кажется, какую-то девушку в спешке задеваю плечом. Ничего и никого вокруг не слышу.

НЕТ! Не правда! В голове набатом бьет: «Неужели это всё? Лучше бы я умерла!!! Почему именно я??? Я так хотела этого ребёнка! Ведь все эти последние дни я жила, как будто нас уже двое!»

Кусая губы до крови, впервые понимаю, что все мои слезы из-за МУЖЧИНЫ были такими глупыми! Агония жилы натягивает. ДУРА! Неужели в следствии моих переживаний ребенок замер?! НО…они не идут ни в какое сравнение с тем, что происходит СЕЙЧАС в моей душе. Вот что самое дорогое…

Остановившись на крыльце больницы, прерывисто дышу, кладу ладонь на живот. Мой МАЛЫШ… Одна мысль о том, что его сердечко не бьется, мое собственное разрывает на части. Ноги подкашиваются, хватаюсь из последних сил за перила. В глазах темнеет. Все звуки на нет сходят. Еще чуть-чуть и сознание потеряю, а лучше б умерла! Стук сердца отдается в ушах каким-то тяжелым боем.

Внезапно совсем рядом раздается голос водителя, выдергивая из кромешной бездны:

– Екатерина Борисовна, – крепкие мужские руки помогают устоять, не упасть на больничное крыльцо. – Катя… Пойдем, девочка. Вот так…

Спустя несколько минут, не сдерживаясь, в голос реву на заднем сидении машины.

– Кат… Екатерина Борисовна, – водитель искоса бросает взгляд в зеркало, плавно поворачивая руль в сторону центральной дороги, – вы простите меня, ради Бога, – Даниил прочищает горло, – что не в свое дело лезу. Я вас вот такусенькой еще знал, – показывает жестом в районе своих колен. – Знаете, есть такое правило: один врач – хорошо, а два лучше. На собственной шкуре убедился. Может, еще куда заехать?