После этого я сорвался с места и уворачиваясь от устремившегося к земле облака металлолома с разгона пробил ногой в челюсть ковырявшегося Лютого. А потом сел сверху и начал методично вколачивать его дёргающуюся голову в каменную плиту.

Десяток ударов ничего не происходило, а когда подсчёт перевалил за дюжину, меня вырвало из этой разлагающейся реальности и вернуло в собственное тело. Появившееся перед носом лицо Васи Лютого, начало на глазах покрываться ссадинами и кровоточащими рассечениями.

В какой-то момент из его горла хлынула кровь, и он свалился на песочек, при этом продолжая зло шипеть и пялиться на меня. А вот мое тело напротив начало восстанавливаться. Кости с треском и неимоверной болью, становились на место и срастались, и как мне показалось даже сама кровь, пытается вернуться с зарастающие на глазах раны.

А уже через пару минут я закончил корячиться и смог встать, при этом только в этот момент заметив, что всё это время сжимал в руке черный кристалл. Начертив им привычную руну, вызова теневика, я едва не отшатнулся, увидев рядом с собой собственную копию, наполненную истинной тьмой.

Справившись с собой, я отослал чёрного призрака за моими вещичками и посмотрел на корчившегося на земле поверженного врага.

— Ну что Вася, приплыл? — спросил я и почувствовал, что у меня от праведной злости едва не свело челюсть.

— Не губи Ведьмак, а лучше ментам сдай — сипло попросил Лютый, при этом обильно выпуская изо рта кровавые пузыри.

— Не Вася, ты же у нас тёмный по жизни, так что тебя уже не перевоспитаешь и не переделаешь — объяснил я и приняв из рук своего черного двойника палаш, выдернул его из ножен и вонзил Лютому прямо в сердце, при этом испытав совсем мне не свойственное, практически сродни садистскому, удовольствие.

Обитаемый остров.

Отойдя от тела поверженного врага, я закинул на плечо двустволку и одним движение развоплотив черного призрака, побрел в сторону бомбардировщика.

Едва отойдя на десяток шагов от места схватки, увидел с полсотни членистоногих, меланхолично бредущих навстречу. Продвигаясь по линии прибоя, они неожиданно замерли, будто почувствовав опасность, а затем я услышал плеск и увидел скрывающиеся под водой полосатые панцири.

— Боятся твари, ибо чуют тёмный кристалл — сказал я и остановившись, внимательно осмотре кусок оплавленного артефакта.

Казалось бы, ничего особенного, вытянутая каменюка с гранями, которые совершенно не бликуют и будто всасывают в себя весь окружающий свет. И кстати, касаясь его я вижу в темноте гораздо лучше. Правда, всё, небо, звезды и даже белый песок под ногами, получили негативный оттенок, словно от накинутого цифрового эффекта, пришедшего родом из двадцатых годов следующего века.

А ещё черный камень улавливал силу и переполнял внутреннее хранилище владельца. Кроме этого он концентрировал в себе во много раз больше силы, которую можно было использовать, как угодно. Взмахнув артефактом, я породил облачко истинной тьмы и отправил его к одинокому, отставшему от группы, лангусту переростку, весом под две сотни килограмм.

Он понуро брёл, немного виляя. Одной клешни у него не хватало, да и повреждённый огнем панцирь, с правой стороны немного покраснел. Тьма мигом окружила раненного ветерана только что закончившихся боевых действий, и в тот же миг как это случилось, я растопырил перед собой длань, и начал сжимать пальцы в кулак.

Почувствовав команду, тьма начала сжиматься, послышался треск ломающихся фаланг и неприятный скрежет. А буквально через пару секунд панцирь лангуста взорвался словно попав в пресс и во все стороны полетели мелкие куски плоти, перемешанные с брызгами и осколками хитина.

Довольно сощурившись, я внезапно вспомнил куда направлялся и резко ускорился. И чем ближе я подходил к бомберу, тем сильнее воняло какой-то химией. И это даже не смотря на то что ветерок, с этой стороны острова, поддувал с океана, унося облако газа.

Подойдя к самолёту метров на семьдесят, я решил остановиться, ибо не знал достаточно ли снизилась концентрация вырвавшегося из баллонов отравляющего газа. Конечно в период второй мировой, американцы не имели в арсенале химических соединений, отравляющих местность надолго, но проверять эту непроверенную информацию на собственной шкуре совсем не хотелось, ибо и про примирения ими в этот период, химического оружия, никто тоже ничего не знал.

В результате передо мною предстала следующая картина. В пиковый момент членистоногого штурма, бомбардировщик напрочь лишился разобранного на мелкие кусочки хвоста и теперь висел на кронах пальм практически вертикально.