— Задайте.

— Как вы связываетесь с этой администрацией, и специалистами, если они внутри комплекса?

— Мои корни оплетают первые сто сорок этажей корпуса.

Поблагодарив дерево в очередной раз, Владимир вернулся к Усачёву.

— Ай да Марш, ай да сукин сын, — протянул командир, — ты это дерево загипнотизировал, что ли? Гляди, что Оганян принёс.

С этими словами, Павел продемонстрировал два блока сигарет, один из которых был уже вскрыт.

— Оганян тут? — Задумчиво спросил Марш, глядя в пространство.

— В компании твоего ассистента. А что?

— Сто сорок этажей, — поражённо повторил Владимир, направляясь к выходу, — сто сорок. Какого хрена?

Комплекс «Рост», нижние этажи, 15:36

Уже час Полдень и Гетера медленно двигались по бесконечному коридору, словно пара туристов, посещавшие музей.

— Сочувствую твоему горю, — честно призналась Гетера, когда женщина поведала о нелёгкой судьбе младшей сестры, и двух её дочерях.

Полдень лишь презрительно фыркнула:

— Что ты можешь знать о сочувствии?

— Сочувствие, в первую очередь, — это остаток прошлого, сопровождающий тебя весь остаток жизни. Груз на сердце, тянущий к земле, вне зависимости от мощи твоих тауматургических сил.

— Звучит красиво, да что толку мне от твоих слов? — Резонно заметила Полдень, ступая по белоснежному линолеуму.

— Блуждающая Ржавчина, о которой ты говорила, — есть ничто иное, как застрявшее во времени людское войско, слепо следовавшее за властью чудовища. Толпа злостных, испорченных силой, женщин и мужчин, которых пришлось скрыть завесой, дабы упрятать этот позор человеческий от глаз смертных.

— Что это за чудовище, способное наделить людей бессмертием?

— Давным-давно по земле шёл ужасный, не ведающий боли и страха, великан, именуемый Мнемогемноном. Люди воспринимали его как бога, цари падали перед ним на колени, и клялись в вечной верности, в обмен на сохранение жизни.

— И где же он теперь?

— Развеян по вселенным. Некоторые его части: сердце, голос и дар, в виде источающего ядовитую ртуть камня, находятся под присмотром общины из учёных людей.

— Учёных людей? — С горькой ухмылкой переспросила Сестра. — Всего лишь скопление безответственных бюрократов, если ты про Фонд. Хотя, даже они видятся ангелами, в сравнении с истязателями советского Отдела.

В очередной раз, Гетера лишь снисходительно улыбнулась:

— Боюсь, это вопрос людской природы. Чем дальше в древность уходишь, тем хуже нравы.

— Что ты несёшь? Мою сестру пытали, а всего лишь один исповедник Ржавчины способен разорвать мою племянницу в клочья!

Голос Полдень вдруг начал дрожать. Остановившись, она облокотилась спиной на светлую стену коридора, остановившись между двумя камерами, пронумерованных алгебраическими монстрами. Впервые в жизни, Сестра позволила себе посмотреть вверх, и воскликнуть:

— Повезло же мне родиться в этом проклятом мире, где я должна страдать. Родиться в месте и времени войн, пыток и убийств моего народа. За что мне всё это? В чём я так провинилась?

Слёзы вновь проступили на краснеющих глазах Полдень. Гетера, наблюдавшая за этим со стороны, взяла Сестру за руку:

— Если есть, кто-то, кто должен винить себя за происходящее на этих землях, то он стоит перед тобой. За плечами Ржавчины, геноцидом нашего народа и многими другими несчастьями этого мира стою я.

Вырвав своё запястье из хватки ведьмы, Полдень гневно произнесла:

— Ты смогла проникнуть сюда, несмотря на барьеры, запрещающие использование развитых дисциплин. Уж не ты ли надзиратель и начальник этого каземата?

— Ахахах, совсем нет, — рассмеялась Гетера, — наоборот, всё то, что происходит здесь, и всё то, что было ранее, — по крайней мере то, что имеет отношение к нашему народу, — творилось во зло по отношению именно ко мне. Я смогла сюда войти не потому, что мне несколько тысяч лет, и моя сила превосходит твою в сотни раз. А потому что меня здесь ждут.

Сделав несколько шагов назад, Полдень выставила вперёд руки, создавая тауматургический щит.

— Выпусти меня. Я не смогла спасти сестру, и должна хотя бы найти и спасти её дочь и своего внука! Я чувствую, что они в опасности.

Закатив глаза, Гетера запрокинула голову, прислушиваясь к внутреннему видению.

— Твой внук в безопасности, но теряет сознание из-за наплыва кошмарных образов. А вот племяннице повезло меньше. Её настигла самоходная колония тлеедов, наполненная желчью ненависти к твоей сестре.