А. И. Герцен в свойственной ему остроумно-саркастической манере отозвался на это сообщение. "Женщина и священник, за которыми признали права человека" - так назвал он заметку, опубликованную в № 9 французского "Колокола" (15 июня 1868 г.). "Мадемуазель Суслова,- говорилось в ней,- блестящим образом завершившая в Цюрихе свое медицинское образование и получившая диплом доктора, недавно закончила сдачу экзаменов в Петербурге.

В успехе сомнения не было. Внушала страх другая опасность - пол мадемуазель Сусловой. Факультет вышел на этого положения довольно хитроумным способом. Он подошел к Сусловой как к доктору, получившему диплом в иностранном университете. А поскольку обладатели иностранных дипломов после сдачи экзамена пользуются правом на получение докторской степени и в России, профессора признали мадемуазель Суслову доктором медицины". Не скрывая восторга. Герцен информировал свою дочь Тату о публикации в Петербурге в 1868 г. докторской диссертации Сусловой "Прибавление к физиологии лимфатических сердец"35. Он ошибался только, называя ее "мадемуазель". В 1865 г. Суслова познакомилась в Цюрихе с Ф. Ф. Эрисманом, который в 1868 г. стал ее мужем и вместе с нею переехал в Россию, где приобрел известность как общественный деятель и крупный ученый, основоположник научной гигиены в России. Их брак распался в 1874 г.

Итак, Надежда Прокофьевна Суслова ценой больших усилий, напряженного труда и мужества добилась своей цели: получила высшее медицинское образование, была признана в России, получила врачебную практику, почет и уважение в своей стране [5] . Личным примером она доказала равноправие мужчины и женщины, показала, что женщина не хуже, чем мужчина, может учиться и стать специалистом в своей области.

Врачебный диплом Н. П. Сусловой дал мощный толчок стремлению русских женщин обучаться в заграничных университетах (за неимением доступа в отечественные). Среди ее последовательниц - всемирно известные Софья Ковалевская и Вера Фигнер. Имя Сусловой часто встречается в переписке С. В. Ковалевской. Еще из Петербурга, до отъезда в Германию, она пересказывала в письме к сестре Анне свой сон, в котором фигурировала Надежда Прокофьевна.

"Представь себе, какой странный сон был у меня в самую первую ночь, как мы сюда приехали,- писала Софья Васильевна,- я видела Суслову, и она рассказывала мне, как тяжело ей было в Цюрихе и как до последнего года она вела тяжелую, одинокую жизнь, как все презирали и преследовали ее и она не имела ни минуты счастья; потом она очень презрительно посмотрела на меня и сказала: "ну, где тебе?" -неправда ли, какой странный сон?"36

Вера Николаевна Фигнер, приехавшая в Цюрих, так сказать, вторым эшелоном, в 1872 г., писала позже: "Стремление женщины к университетскому образованию было в то время еще совсем ново, но Суслова уже получила в Цюрихе диплом доктора... И золотая нить протянулась от Сусловой ко мне, а потом пошла дальше, к деревне, к ее обитателям, чтоб позже протянуться еще далее - к народу вообще, к родине и к человечеству"37.

Н. П. Суслова стимулировала борьбу за высшее образование и в самой России: в декабре 1867 г. она блестяще выдержала экзамен в Цюрихском университете, а в это время в Петербурге Е. И. Конради подготовила свою записку о необходимости высшего образования для женщин. Если даже совпадение во времени - чистая случайность, то безусловная внутренняя связь двух этих событий - вне сомнения.

Наконец, под влиянием Сусловой и при ее участии в Петербурге открылись первые Женские фельдшерские курсы при Екатерининской больнице, которые в 1872 г. преобразовались в Курсы ученых акушерок при Медико-хирургической академии, а в 1876 г. стали самостоятельными Женскими врачебными курсами.

Надежда Прокофьевна Суслова всей своей жизнью доказала преданность науке. Но не только в ней одной она видела смысл своей жизни. Вполне естественным был переход этой просвещенной женщины к участию в освободительном движении, в радикальных кружках, то есть стремление к свободе во всех отношениях, а не только в области образования.

Еще до отъезда за границу Н. П. Суслова познакомилась с Н. Г. Чернышевским и Н. А. Некрасовым. В 1864 г. "Современник" опубликовал два ее первых литературных опыта: "Рассказ в письмах" (№ 8) и "Чудная" (№ 9). Общение с Чернышевским и Некрасовым, дружеские связи с братьями Серно-Соловьевичами, знакомство с Герценом, который приветствовал ее как первенца в "фаланге новых женщин", определили образ мыслей и действий Надежды Прокофьевны.

Л. Ф. Пантелеев, причастный революционному подполью 60-х годов, засвидетельствовал ее принадлежность к "Земле и воле", а научные изыскания советских исследователей подтвердили это38.

В свидетельских показаниях на следствии и в воспоминаниях приводятся факты, подкрепляющие мысль о принадлежности Н. П. Сусловой к революционной организации. "У нее,- отмечали современники,- было большое и шумное общество - вся передовая молодежь". В доме Сусловой пели "Марсельезу" и польские гимны, произносили противоправительственные речи, там же якобы хранились печать "Земли и воли", прокламация "Великорусе" и т. д.39

С 1865 г. Н. П. Суслова находилась под надзором полиции. По агентурным сведениям, она была даже членом Интернационала и состояла в сношениях с эмигрантами, за что в 1873 г. ей объявили запрет на въезд в Россию, снятый, правда, с том же году40.

Яркая и многогранная жизнь Сусловой оборвалась в 1918 г. в Крыму, где с 1892 Надежда Прокофьевна жила в имении родственников. Памятник тех лет-ее повесть "Из недавнего прошлого" ("Вестник Европы". 1900. № 6), очень слабая в художественном отношении, но интересная автобиографическими материалами. Судя по повести, Суслова до конца своих дней сохранила верность идеалам молодости, веру в знания, просвещение, необходимость служить людям, делая добро...

По примеру Н. П. Сусловой русские женщины устремились в заграничные университеты. На этом пути их ожидало немало преград: предрассудки окружающих, сопротивление родителей этому невиданному новшеству и их резонные опасения, отпускать ли дочерей в неведомую даль, наконец, финансовые затруднения. Конечно, преодолеть все это суждено было далеко не каждой, а только целеустремленным и волевым женщинам. Некоторым приходилось идти на ссору и даже на разрыв с родителями, среди которых, понятно, были не только плохие, но и хорошие, любящие и любимые. Другие убегали из дому. Распространенным средством освобождения от родительской власти, как уже говорилось, стал фиктивный брак. За границей женщина-студентка выглядела не меньшей диковинкой, чем и России, и жизнь в той обстановке также требовала твердости характера.