Тяга к знаниям, вера в просвещение привели ее к участию в женском движении, к борьбе за высшее образование для женщин. Именно Е. С. Некрасова возглавила движение в Москве, приведшее, в конце концов, к открытию Высших женских курсов. По вопросу женского образования она много выступала в печати, по письмам и воспоминаниям написала очерк "Женское движение у нас с конца 50-х годов"28, в котором собран, систематизирован большой фактический материал, в том числе и факты биографии самой Некрасовой - активной участницы женского движения.

Сотрудничать в периодической печати она стала уже в начале 70-х годов XIX в. В архиве Некрасовой хранятся девять писем к ней П. И. Бартенева за 1872- 1897 гг., в одном из которых (30 марта 1874 г.) уважаемый и авторитетный издатель писал: "Я весьма дорожу Вашим сотрудничеством и отношусь к нуждам Вашим с искреннейшим почтением". Некрасова в то время, зарабатывал на жизнь, никак не могла освободиться от опостылевших ей уроков ("уроки мне надоели, так же надоели, как Москва с своим представителем образованности Катковым"29,-признавалась она Викторову) и мечтала полностью переключиться на литературную работу.

Кроме Бартенева деловые отношения связывали Е. С. Некрасову с М. И. Семевским, издателем "Русской старины". Печаталась она в к Отечественных записках", а после их закрытия-в "Северном вестнике", "Русской мысли", "Русских ведомостях" и других либеральных органах.

Многие публикации Е. С. Некрасовой посвящены женщинам, оставившим след в истории, литературе, искусстве,- поэтессе Евдокии Ростопчиной и писательнице Елизавете Кульман, "кавалерист-девице" Надежде Дуровой... Получив брошюру о Елене Ган, Н. А. Тучкова-Огарева писала Некрасовой: "Ваше призвание прекрасно: Вы не даете забыть ушедших тружеников, Вы оживляете их для живых"30.

Екатерина Степановна старалась собрать как можно больше материалов о выдающихся женщинах, в том числе и о современницах. То, что не было опубликовано, сохранилось в ее архиве. В 1889 г. специально для Румянцевского музея Некрасова начала коллекционировать автографы (письма, записки) и фотопортреты своих современниц-писательниц и врачей. Автографы в некоторых случаях сопровождались комментариями коллекционера.

Главным делом жизни Е. С. Некрасовой и ее заслугой перед потомками стало собирание документального наследия А. И. Герцена и Н. П. Огарева, его сохранение "до тех пор, пока свободная Россия сможет их свободно изучать", и активная пропаганда.

В условиях, когда имя Герцена было в России под запретом, Е. С. Некрасова одной из первых начала энергичную работу по поиску и сбору материалов среди живших еще тогда современников Герцена и Огарева, их родных и знакомых, как на родине, так и за ее пределами, установила контакты с детьми Герцена, с Н. А. Огаревой и М. К. Рейхель31.

Своеобразный памятник этим революционерам Некрасова создала в Румянцевском музее в Москве, где по ее инициативе был открыт первый в России музей освободительного движения - "комната людей 40-х годов". "Комната" просуществовала более 20 лет, вплоть до реорганизации Румянцевского музея в 1925 г.

Усилия Е. С. Некрасовой по пропаганде и сохранению национальных реликвий были оценены еще при ее жизни передовой русской общественностью, людьми, близкими Герцену и Огареву. В архиве Некрасовой хранится диплом почетного корреспондента "Московского Публичного и Румянцевского музеев, признательных за просвещенное внимание к их преуспеянию и в уважение заслуг"32. Здесь же - адресованные ей письма.

От Н. А. Тучковой-Огаревой (29 июля 1892 г.): "Дорогая Екатерина Степановна! Да, Вы мне дороги, бесконечно дороги, потому что вы заняты ими, вы любите их, хотя и не знали их, вы хотите, чтобы их любили и помнили,- а как их скоро забыли"33.

От Марии Каспаровны Рейхелъ (23 апреля 1904 г.): "Берегите себя, Вы еще много можете сделать с Вашей неутомимой деятельностью, с Вашим сердцем, которое горячо бьется за все достойное"34.

От внука декабриста В. Е. Якушкина, выражавшего "чувство признательности" и "искреннее уважение" основательнице "комнаты" за тот интересный материал, что собран в музее ее стараниями35.

Похвальные отзывы, слова одобрения воспринимались Екатериной Степановной как призывы к дальнейшей работе. Она была в числе первых в России литераторов, начавших писать о Герцене и Огареве, публиковать их материалы в печати. При этом ее отличала скромность в самооценках: имена Герцена и Огарева для нее были святы, и она, критически оценивая свои творческие возможности, опасалась, что не хватит таланта, литературного мастерства, чтобы написать об этих людях так, как они того заслужили. В 1895 г. исполнилось 25 лет со дня смерти А. И. Герцена.

Е. С. Некрасова подготовила заметку "Памяти Герцена", которая по цензурным запретам напечатана не была. Этот факт вызвал у нее двойственное чувство, которое столь волновало Екатерину Степановну, что она написала в дневнике: "Я рада, что моя заметка не помещена,- она же так плоха, так гадка, я рада! иначе бы я сгорела со стыда при взгляде на нее: не сумела даже о нем, о Герцене, сказать как следует! И в то же время как мне мучительно больно! 25 лет прошло со дня его смерти, а сказать о нем печатно мы не можем, не смеем, нам не позволяют!".36