«Тепло, — пожаловался он медведице. — Сугробов нет. Снег очень мокрый. Земля видна! Смотри! Трава! Разве это зима?»

Медведица улыбалась. Альфа почти выздоровел, но еще капризничал. Пусть ворчит — слишком долго молчал, соскучился по общению. Она слушала жалобы вполуха. Восхищенно охнула, когда полар прервался, встал на задние лапы и ободрал кору дуба, оставляя отметины когтей.

— Никто из пещерников не дотянется, — одобрила она. — Сразу видно — твоя территория.

— Я сильный, — кокетливо сообщил полар, позабыв о жалобах. — Я прогоню любого пещерника. И двух. И трех. Пусть только сунутся.

Медведица рассмеялась и заинтересовалась заброшенным логовом на осыпавшемся склоне холма. Похоже, здесь когда-то была временная берлога. Запах медведя или медведицы давным-давно выветрился, чувствовалось, что в нору иногда забирался Лютобор — на ветке, загораживающей вход, остались его шерстинки.

— Я бы поспала тут недельку, — сказала она полару. — Хорошая, тихая берлога. Надо только убрать прелые листья.

— Можно принести сена, — подумав, ответил тот. — Или наломать еловых ветвей. Поспи, если хочется. Надо отдыхать.

— Завтра, — постановила медведица. — Утром и днем — дела двуногих, а к вечеру сделаю генеральную уборку.

Когда они сменили форму, стало ясно, что проблемы Темиртаса никуда не делись. Дана с трудом подавила желание погладить дергающееся белое ухо, поинтересовалась у напарника, есть ли какие-то исследования на тему отравления ядом тюленьего производства — может быть, нужны дополнительные лекарства или витамины?

— Сказали — само пройдет, — буркнул тот и спрятался в свою спальню, не желая продолжать разговор.

Дана тоже ушла спать пораньше, а с утра принялась готовить и убирать. Она сварила баранину, вынула мясо, чтобы оно немного остыло и засыпала в бульон предварительно замоченный рис. Пока варился рис и жарился лук, она порезала вареное мясо, чеснок и корень петрушки, кинула всё это в сковороду, заправила домашним томатом с ломтиками сладкого перца и щедро посыпала специями. Когда рис и зажарка с мясом воссоединились в кастрюле, Дана придирчиво помешала суп, убеждаясь, что он получился достаточно густым. Она быстро нарезала зелень, засыпала ее в кастрюлю и оставила харчо протомиться под крышкой.

Однорукий Рой приехал, когда она сунула хлеб в духовку, чтобы немного разогреть. Лис выбрался из разваливающейся машины — действительно, разваливавшейся, задняя дверца была закреплена проволокой и скобами — поздоровался с выглянувшим из комнаты Темиртасом и спросил, будут ли они нанимать его на работу.

Дана предложила ему поесть — Тёма принюхался к супу и от обеда отказался — и налила полную тарелку харчо, сетуя, что он не настоялся, как следует. Рой перестал щетиниться, льстиво назвал ее хозяюшкой, сожрал суп и попросил добавки. Дана выдала ему еще порцию, себе тоже налила, выставила на стол сметану и заговорила о делах, орудуя ложкой. Темиртас присоединился к беседе — но не к трапезе — и предложил Рою забрать и починить пикап Адели.

— Мы оплатим услуги автомастерской. И бензин вам будем оплачивать. Приезжать надо... два или три раза в неделю, как ты думаешь, Даночка?

— А курочки часто едят? — прикидываясь полной дурой, спросила она. — Два раза в неделю хватит?

В итоге сошлись на том, что Рой будет приезжать через день, переберет содержимое погребов и сараев, залатает крышу там, где она потекла после дождей.

— За декабрь заплатим сейчас, сразу. Если с курочками будет всё нормально, ко Дню Изгнания Демона Снопа получишь премию, — пообещал Темиртас. — А дальше — как пойдет. На праздники мы, скорее всего, уедем в город. Потом вернемся, а потом... не знаю, посмотрим. Делать тут особо нечего сейчас, тоска.

Рой понимающе кивнул и пообещал, что курочек ждет прекрасная жизнь, жаловаться им будет не на что. Уезжая, он одарил Дану ворохом неуклюжих комплиментов — харчо, мол, у нее лучше лисьего и волчьего, и даже вкуснее, чем харчо Милославы. Объедение.

После этого пришлось отправляться на уборку берлоги — медведица переложила эту обязанность на Дану, заявив, что ей проще будет принести тюк сена. Темиртас предложил свою помощь, вооружился топором и нарубил десяток еловых ветвей. Берлога сразу стала уютной — запах смолы смешался с сушеной травой и вызывал непреодолимую зевоту.

Медведи погуляли по лесу в сумерках и расстались — полар отправился к погребу, чтобы добыть себе мойву, а медведица улеглась спать. На следующий день зевающая Дана съела две тарелки харчо, спросила у Темиртаса, требуется ли ее присутствие на ферме, получила отрицательный ответ, перекинулась и снова ушла спать. Полар приходил к берлоге каждый вечер, вонял мойвой и докладывал, чем занимаются Темиртас с Роем. Те дважды варили картошку, где-то купили и съели копченую курицу, ополовинили бочонок соленых рыжиков и накормили кур свеклой, отчего те снесли три яйца с красными желтками. Через несколько дней медведицу вырвал из дремы голос Темиртаса, который просил Дану выйти и поговорить. Она вернулась в дом, перекинулась и трижды умылась ледяной водой, чтобы окончательно проснуться.