Вздохнула. Ничего не ответила, только упорно двигалась в нужную мне сторону. Оделась под бесконечную трескотню парня, достала телефон и написала Евсееву:

«Долго еще?»

Ответ прилетел мгновенно: «Минут пять-десять, не больше».

Черт! Придется отбиваться. Двинула на улицу, нахлобучивая на голову объемную вязаную шапку. Холодно, но хоть дождя и снега нет, уже радость. Припустила вниз по лестнице, но в самом низу меня резко одернул за руку все тот же Львов.

– Ты какого, спрашивается, молчишь и выделываешься, м-м? Я с тобой разговариваю!

– Игорь, ну отвяжись ты уже от меня, – взмолилась я, – тебе что девчонок в универе не хватает?

– Тебя хочу! – упрямо заявляет мне парень и вдруг прижимает к себе, обнимая своими лапищами.

– Отпусти по-хорошему, Львов, – рычу я, – иначе я сейчас так заору, кровь из ушей пойдет, мамой клянусь!

Отпускает, хоть и неохотно, а потом кивает кому-то за моей спиной. Тут же к нам подходит его прихвостень – Артем Моисеев. С букетом наперевес.

– Это тебе, – говорит Львов, протягивая мне веник из ярко-красных роз. Жалко цветы, они ни в чем не виноваты, но их срезали за зря. Увы.

– Не возьму, – бурчу я и отвожу взгляд.

– Возьмешь! – рычит Игорь и подходит ближе, но я только упорно молчу и прячу руки в карманах куртки.

– Убери свой куст от нее, Игореша, а то я тебе его в задницу вместо вазочки воткну, – от этого голоса мне становится легче, и я выдыхаю свое напряжение. Евсеев, Слава Богу ты пришел!

Между парнями тут же развязывается перебранка, конкретная такая, с угрозами и петушиным выпячиванием груди вперед. Кирилл кидает мне ключи и приказывает идти в машину. Моисеев пытается меня задержать, но я сурово смотрю на него и качаю головой:

– Заору! – и моя угроза попадает точно в цель.

Бегу к машине и прячусь внутрь, зябко потирая руки и опасливо поглядывая на все еще ссорящихся ребят. Слышу, как они уже перешли на личности. Занавес закрылся только после того, как Львов гадливо сплюнул на землю, кинул на меня неприязненных взгляд и громко прокричал мне неприличное слово на букву «ш».

Что-ж, отвалил и ладушки.

Евсеев садится в салон своей Ауди весь на взводе, нервно поправляет куртку и снимает шапку, а потом рычит, как огнедышащий дракон:

– Чем ты их так приманиваешь к себе? Ну ведь один лучше другого, Ярка! И вон опять Лексус белый стоит, ща снова за нами до самого поселка ехать будет.

Оглянулась и замерла. Точно, опять та же машина. У меня даже мурашки по коже побежали. И не рассмотреть кто там внутри – тонированная в хлам.

– Думаешь, маньяк какой? – осторожно интересуюсь я.

– Думаю, да! На тебя только такие внимание и обращают. Один Захарченко из твоей группы чего стоит. Мне от его стихов в твою честь до сих пор дурно.

– Нормальные стихи, – бурчу я, хотя губы сами собой растягиваются в улыбке. А потом против воли начинаю трястись от смеха, вспоминая что именно писал мне одногруппник. Евсеев услужливо напомнил:

– Скажу тебе, не промолчу. Я быть с тобой всегда хочу. Хочу любить, хочу страдать, хочу ночами обнимать.

– Он очень хороший мальчик. Перестань, – прикрыла я ланью глаза, пытаясь успокоиться.

– Благо, что хоть от Аверина отбилась, – кивнул друг и вырулил с парковки.

Смех тут же, от упоминания его фамилии, застрял в глотке. Отбилась, но стало ли мне легче дышать после этого? Ни капельки, до сих пор корю себя и жалею. А еще трясусь от страха, что он снова ворвется в мою жизнь, чтобы взять реванш. Но дни идут, а его все нет. Иногда я слышу, как дядя Паша, что-то обсуждает с мамой про него, но стараюсь не вникать. Хотя каждый раз замираю, при упоминании его имени, но потом прихожу в себя и несусь прочь. К чему мне все это?

– Вон, едет опять за нами, – кивает в зеркало заднего вида Кир, и я досадливо поджимаю губы.

– Притопи, – советую я, – и давай лучше к вам пока. Заодно и Аньку проведаю.

Но Лексус от нас и не отстал, двигаясь в плотном московском потоке машин. Так и висел на хвосте до самой Рублевки. Доехал до самого дома Евсеевых, но не остановился, а, как и всегда, просто проехал мимо, даже не притормаживая. Блин, а может это реально просто какой-то студент из нашего же универа, а мы воду баламутим на пустом месте. Отмахнулась от этих мыслей и вошла вслед за Киром в дом.

Аня уже выглядела лучше, хотя голос еще хрипел и она, нет-нет, да заходилась в остаточном кашле. Каталась на мотоцикле до самых холодов – вот и результат.

Долго сидели, разговаривали, смеялись. Потом приехал их отец семейства и мы все вместе поужинали, обсуждая новые модели шлемов, мотоциклов и предстоящие соревнования, в которых Кирилл собирался участвовать. Засиделись почти допоздна.

– Подбросишь? – спросила я друга, когда часы пробили ровно девять.

– Еще спрашиваешь, – фыркнул парень и пошел одеваться, пока я прощалась с подругой.