— Да я… — возмутился Ковалёв.

— Начальству, Олег, не возражают, перед ним дoлжно трепетать! А помнишь, Сергей, как у нас в лунке морж прописался? Вхожу и вижу: торчит из океана усатая морда с клыками. Решил — дьявольское наваждение. Трудно одному здесь ковыряться, Олег?

— Доктор у него на подхвате, — подсказал Семёнов. — Вечным двигателем работает — лебёдку вертит. Вот установим дизеля…

— А метеорологу кто помогает?

— Тот же Бармин. И ещё прирабатывает мальчиком на камбузе.

— Надо — он и трактор заменяет, — вставил Ковалёв.

— Ловко устроился, хитрец, на одной ставке за четверых, — похвалил Свешников. — А ты, Сергей, жаловался, тебя штатом обидели. Рекомендую Муравьёву, чтобы ещё две-три единицы сократил, пусть доктор за мой кожаный костюм отрабатывает!

Они выбрались из палатки и направились к радиостанции. Возле длинного крытого фанерой магнитного павильона склонился над теодолитом Груздев. Увидев начальство, он выжидательно поднял голову.

— В гости не пригласишь? — спросил Свешников.

— Только в том случае, — поколебавшись, сказал Груздев, — если оставите все металлические предметы, часы, одежду с молниями…

— … и коронки с зубов, — закончил Семёнов. — Не пустит нас этот бюрократ, Пётр Григорьич.

Свешников кивнул, и Груздев, беспокойно следивший за намерениями гостей, облегчённо вздохнул.

— Взял координаты? — спросил Свешников. — Дай-ка мне лучше карту… Сколько за сутки продрейфовали?

— Три с половиной километра, — ответил Груздев.

— … 88 градусов 52 минуты… — Свешников уставился на карту. — Ты, Георгий, ещё в школу бегал, когда мы спорили о генеральной схеме дрейфа льдов Арктического бассейна. Я склонен думать, что в ближайшее время вас завернёт не к Канадскому архипелагу, а в пролив между Шпицбергеном и Гренландией. Был бы рад ошибиться, — тогда Льдина, быть может, уцелеет и новая смена прилетит на готовенькое. Всякое может случиться, но готовьтесь к тому, что вас вынесет в Гренландское море.

— А раз так, — продолжил Свешников, — ни новых домиков, ни оборудования, кроме двух дизелей, завозить на станцию нет смысла. Перебьётесь с тем, что есть.

— Я просил заменить магнитную вариационную станцию, — напомнил Груздев.

— Поставь дяде Васе дюжину пива, отремонтирует, — посоветовал Свешников. — Великий мастер! Ещё Кренкель пошутил, что единственное, чего Кирюшкин не умеет, — это рожать, и то лишь потому, что этого не требуют интересы дела. К полюсу тебя несёт, Сергей. Может, и повезёт, пройдёшь через точку, мы с тобой тогда самую малость отклонились, километров на тридцать — прошли примерно там, откуда Папанин начал свой дрейф. Ну, а магнитные наблюдения, Георгий? Скажешь сейчас: отметил прелюбопытное возмущение магнитного поля?

— Именно так, — серьёзно подтвердил Груздев. — Вы же сами прекрасно знаете, мы проходим крупнейший район магнитной аномалии северного полушария!

— А вот почему она здесь, аномалия? — задумчиво произнёс Свешников. — Не курские края, в глубь Земли не заглянешь… Рано или поздно, а мы должны будем создать геологическую модель земной коры под океаном, выявить все запасы полезных ископаемых на планете. В Антарктиде, сам знаешь, нашли немало, а когда-нибудь и сюда люди доберутся. Тогда и вспомнят, где Георгий Груздев определял аномалии… Ну, колдуй, пока солнце позволяет.

Груздев вновь склонился над теодолитом.

— Как он, оттаял? — спросил Свешников, когда они отошли от магнитного павильона.

— Не совсем, — ответил Семёнов, — больше «играет в молчанку», как говорит Томилин. Но не жалею, что он здесь. Какая-то шестерёнка в его мозгу явно завертелась в другую сторону: тянется к ребятам и даже зашёл ко мне на огонёк, чего никогда не случалось раньше.

— Наверное, с разговором о смысле жизни?

— Информация правильная, — подтвердил Семёнов. — Думаю, его здорово когда-то тряхнуло.

— Возможно. Он скоро снова к тебе придёт, точно говорю.

— Почему так думаете? — удивился Семёнов.

— А вот это, извини, не скажу, секрет. — Свешников рывком открыл дверь радиорубки. — Здравствуй, Костя, эфирная душа! Это ты запустил Райкина во время пожара? Молодец, гореть надо весело! А это и есть твой помощник? Будем знакомы: Свешников.

— Шурик, — растерянно пролепетал Соболев.

— А по отчеству?

— Алексеевич.

— Рад познакомиться, Шурик Алексеевич. Женат?

— Нет, — еле слышно пискнул Соболев. — Мне всего двадцать лет.

— В двадцать лет у моего деда было трое детей! — грозно сказал Свешников. — Товарищ Семёнов, зачем берёте в дрейф старых холостяков? По возвращении немедленно жениться и доложить!

Соболев столь решительно замотал головой, что все рассмеялись.

— Ладно, погуляй ещё нестреноженный, — смилостивился Свешников, — Костя, передашь по старому знакомству парочку радиограмм?

Перед обедом Свешников выступил в кают-компании, рассказал о делах Института, о жизни антарктической экспедиции. Потом, отвечая на вопросы, много шутил, все смеялись, и он охотно смеялся, давно уже в кают-компании не было такого оживления.