— Не ты.

— Это не правда. Я люблю тебя. И Эмера. Но я не могу тебе помочь. Я учил тебя всю свою жизнь. Отдал всё, что знал сам. Теперь твоя очередь себя нести.

— Кто-то затеял очень плохую игру, папа. Убил уже очень много человек и даже не постеснялся на этом самоутвердиться. Вертится вокруг меня как юла и совсем не показывает лица. Т. Это Теодор? Ты?

Глаза отца сменил ужас.

— Неет. Не ты. Но ты тоже считаешь, что это кто-то, кого мы подпустили слишком близко. Нет?

Теодор Кейн устало присел на мягкий диван и закинул ноги на столик.

— Нет. Этот дом, такой… Такой злой. Ни одного намека на счастливое воспоминание с тех пор, как мы въехали сюда, бросив фамильный домик. Почему мы переезжали?! Снова и снова!

— Я не мог справится.

— Мы тоже не могли. Каждый день просыпались и думали, что спустимся, а нас будет ждать вкусный завтрак, приготовленный мамой. Что она снова споет и сыграет на чертовом рояле и будет сидеть, улыбаясь и вышивая очередную дурацкую картинку! Ты нас сломал!

— А ты ломала меня! Тебя не принимали в школах. Учителя отказывались давать тебе уроки на дому. Соседи сторонились после первого же разговора. Они были готовы бесцеремонно послать подростка. Я не знал, что делать! Но я пытался как мог. Давал, всё, что смог. Ты поступила в институт, выбрала профессию, стала такой чудесной юной женщиной, я гордился тобой!

— Мне не нужна была твоя гордость. Я просто хотела, чтобы ты заботился обо мне, не уча вскрывать замки или не показывая, как выбираться из различного рода ловушек, что несомненно пригодилось…

— Пригодилось.

— Я не. Ты давно выходил из дома? Дверь открыта, но на лужайке нет следов. Дождь идет который день, ты бы не обошел грязь нее оставив следов. Почему наверху вещи разбросаны? Следишь за новостями и складируешь всё, что творится в городе? Ты знаешь, кто это может быть?

— Ты это знаешь, девочка моя. Моя невероятно умная девочка.

— Ты помог ему, верно? Приехал в дом к сыну спросить о здравии его жены, после того как сам же чуть её не убил. Зачем?

— Твой дар, такая редкость.

— Я не марионетка, папа. Я девушка со своей личной жизнью, границами и принципами.

— Но ты столь быстро поняла Т. Признаться, я и не думал, что ты придешь сейчас. Полагал, это случится позднее. После расстрела…

— Расстрела?

— Ну всё! Берите его!

Детектив и его свита появились в дверях. Прослушивающее устройство на девушке показало Эмеру истинное лицо его отца.

— Какой же ты уро…

— Он не здоров. Смотри. На руках уколы, но это не инъекция, это капельница. И он довольно часто ей подвержен, столько синяков. На кухне стояли лекарства. Там следы от стоящих баночек, и он не вытирает пыль, а лекарства стояли на одном и том же месте. Постоянно. Перфекционист. Его мучают судороги, он спит прямо здесь на диване. Доверяет этому месту. Мышцы сводит, и он не может долго стоять на ногах. Он встревожен, личность явно уже не его. А когда я произнесла его имя — он его не узнал. Эмер, у нашего отца рак головного мозга.

Расстрел. Он проговорил это слово как мимолетный звук. Бред больного человека не мог быть таким отчаянно свирепым.

Арес был на пробежке, когда к нему подъехала Адалинда и предложила ему прокатиться. Приблизившись к дому новоиспеченного друга, она вдруг выронила ключи и встревоженно посмотрела на молодого человека.

— Что?

— По порядку. Я была у отца. У него рак мозга.

— Соболезную, я

— Он дал Т. хорошую пищу для ума. Меня. Стал одной из пешек в игре судьбы.

— Родной отец?

— Стадия. Потеря личности на лицо. Все тот же папа, но чудной старик. Он сказал, что готовится расстрел.

— Если разум помутнел, то он мог сказать тебе всё что угодно.

— Еще что я уже обо всем знаю. Знаю о Т. и знаю об игре, что он проворачивает.

— А ты знаешь?

— Хенри копает под тебя. Увидела у него на столе в редакции парочку бумажек, которые могут привести к тебе. Знает Хенри — знает мой брат, это как с Софи работает.

— У меня дома кто-то был.

— Я была.

— Что?

— Видимо, меня то ты и не заметил.

— Сложно тебя не заметить, Кейн.

— Ада. Так, о чем ты?

— Скорее всего у меня дома что-то искали.

— Мы им расскажем. Ты нам не враг и ты не Т. А значит пригодишься. И я предпочту больше никогда не назвать тебя Скоттом.

— Нашла записную книжку?

— Мы едем к Хенри, сейчас.

У участка красовался припаркованный фургон. На заднем сидении шесть больших бочек со взрывоопасным веществом, рядом — четыре подключенных взрывчатки.