— Почти не пострадал, — ответил он. — Теперь можешь посмотреть.

Взглянув на него, я увидела, что его крылья были сложены назад. В руке он держал перо размером с ладонь. Возможно, это были просто мои глаза, но перо, казалось, слабо светилось.

— Причина, по которой я остановил тебя в бассейне, не имела ничего общего с моими перьями, — сказал он мне, привлекая мой взгляд к себе. — Возьми пакетик на молнии для пера.

— Есть что-то крайне неправильное в том, чтобы положить перо в пакет на молнии.

Развернувшись, я подошла к маленькой кладовке, встроенной в шкафы.

— Тогда почему ты остановил меня?

— Когда я был с тобой в бассейне? В течение нескольких минут я не чувствовал себя… подверженным всей этой ненависти и горечи. Всё, что я чувствовал, были мои собственные эмоции. Я был тихим. Успокоился, — объяснил он. — Но потом я снова начал чувствовать эти вещи. Это было коварно, как змея, скользящая по моим венам, и я не хотел причинять тебе боль.

Моё сердце сжалось, когда я открыла дверь кладовки и вытащила пакетик из коробки. Я повернулась к нему.

— Ты чувствуешь это сейчас? Ненависть и горечь?

— Не так с тех пор, как я пришёл в себя после того, как ты использовала меч Михаила. Но я всё ещё чувствую… намерения других. Их самые тёмные секреты. Но это можно контролировать.

— Что ты имеешь в виду?

Я подошла к нему с пакетом.

— Это трудно объяснить, — он забрал его у меня. — Но это напоминает мне о том, что Лейла может делать, видя ауры… цвет душ людей. Это так, но я просто чувствую их намерения, если хочу.

Мои брови приподнялись.

— Как, например? Ты просто смотришь на них, и бац, ты знаешь, хороши они или плохи, или что-то среднее?

— Я просто должен сосредоточиться на них, я должен хотеть знать, — он сунул светящееся перо в пакет, затем закрыл молнию. — Один из ангелов объяснил, что я смогу почувствовать истинные намерения смертных. Это могут все ангелы. Я думаю, что это одна из причин того, что, когда ангел падает, это чувство переполняется. Я даже не вспомнил об этом, пока мы не сели в такси с водителем. И это было потому, что я понял, что не чувствую его намерений, когда раньше я чувствовал всё, даже не пытаясь.

— Так и должно было быть… Боже, это должно было быть ошеломляюще.

— Так и было, но с водителем это не обрушилось на меня, и именно тогда я вспомнил, что сказал мне ангел, — объяснил он. — Итак, я попробовал, и он был прав. Мне просто нужно было захотеть узнать и сосредоточиться.

— Итак, что ты выяснил? — Любопытство взяло верх надо мной.

— Водитель был хорошим человеком.

— Рада это слышать, так как он всё время сжимал крест, когда мы выходили из машины, — я взглянула на его крылья, но подавила желание протянуть руку и погладить одно из них. — Итак, что ты на самом деле имеешь в виду, когда говоришь, что чувствуешь их намерения, так это то, что ты чувствуешь их души.

Его крылья спрятались назад, а затем исчезли, когда он протянул мне пакетик.

— Просто… странно так говорить.

Я взяла пакетик, стараясь не съёжиться.

— У тебя есть два меча, и ты можешь сказать, хороший человек или плохой чувак. Почему ты должен быть таким особенным?

Это вызвало у него улыбку, прежде чем он повернулся, чтобы взять рубашку, которую повесил на диван. Мой взгляд остановился на приподнятом отпечатке его крыльев, и я подумала о том, что сказала Лейла, когда увидела мою ауру. Она была и чисто белой, и чисто чёрной.

Хорошо и… что? Плохо? Лейла говорила, что чем темнее оттенок ауры, тем больше греха, но она никогда не видела человека с чёрной аурой.

Держа перо в пакете, который, казалось, я держала кончиками пальцев или что-то в этом роде, я смотрела, как он надевает рубашку и натягивает её на место. Когда он повернулся ко мне, я открыла рот, и вопрос как бы вырвался из меня.

— Что ты чувствуешь, когда фокусируешься на мне? Каковы мои намерения?

— Кроме того, чтобы свести меня с ума? — спросил он, откидывая волосы назад.

Я кивнула.

— Кроме этого.

— Я не знаю. Я не пытался это выяснить. Ни на тебе, ни на других, когда они были здесь. Кажется неправильным делать это без причины.

Я уставилась на него, а затем вздохнула.

— Что?

— Почему ты должен быть таким хорошим? Я бы заглядывала в душу каждого при каждом удобном случае.

Он усмехнулся, наклонил голову и поцеловал меня.

— Давай выйдем и разберёмся с этим пером.

Губы покалывало от короткого контакта, я последовала за ним. Он подобрал ключи с островка, где бросил их в последний раз, и остановился. С тех пор к ним никто не прикасался. Держа их на ладони, он уставился на них.