— У нас нет знатных особ, блаженная. Точнее сказать, они есть, но не в том понимании, что у вас, людей. А Эльна была низшим светлым альвом. Потому сама не смогла вернуться, и сломалась по той же причине.

От обилия новой информации мозги кипят. И на душе становится неспокойно.

«Получается, если мне каким-то чудом удастся убить психа, то накличу беду в виде его родни?»

— Какие у тебя взаимоотношения с родней? — вылетает у меня прежде, чем я смогла себя одернуть. — Плохие, раз ты здесь совершенно один?

Псих смеётся. Его спина ходит ходуном. Но он не поворачивается и не сбивается с шага.

— Я — очень трудный ребенок, — отсмеявшись, выдает он. — Можно сказать даже, что довольно проблемный. Поэтому мою отлучку старики восприняли как хороший такой отпуск.

— То есть ты всем надоел?

— Аг-га, — тянет он. — Но про мою авантюру с лесом никто не знает, если ты это хотела узнать.

Краснота подступает к щекам. Боже, насколько меня легко читать, раз псих слишком просто озвучивает мои мысли.

«Озвучивает мысли… мысли озвучивает! Словно читает их!»— Сердце разом забилось быстрее, а кровь отошла от лица. —«Боже, если это правда, то…черт-черт, черт!»

— Ты чего застыла, блаженная? — выдергивает из совсем-совсем не радужных мыслей псих. — Нам ещё немного осталось, потерпи, если устала.

— Да-а, нужно идти. — Для убедительности болванчиком киваю. — Поторопимся.

«Псих не умеет читать мысли. Если бы умел, давно свернул бы шею или по-другому показал свою осведомлённость… да, точно! Именно так! Читать мысли — это совсем по-читерски! Должно же быть хоть какое-то слабое место, помимо готовки!»

***

К источникам дошли ближе к вечеру. Они находились на открытом воздухе в нескольких разных по своему объему высоких кратерах.

— Иди первая, — вполне себе по-рыцарски поступил псих, уступив очередь. — Я буду за тем валуном. Как помоешься, крикнешь.

— У тебя не найдется сменной одежды? — понимая, что наглеть надо по-крупному, говорю вдогонку. — Все с возвратом.

— Пра-авда? — со скептицизмом протянул псих. — Блаженная, куски моей любимой футболки на твоих ногах так не думают.

— Ты сам её порвал!

— А ты бы предпочла отморозить стопы? Не знал, прости. В следующий раз не буду мешать тебе самоубиться.

— Так дашь что-нибудь?

— Нет, блаженная, не дам. И прежде чем ты начнёшь орать, какой я негодяй, скажу в свое оправдание, что попросту в моем рюкзаке больше нет одежды.

— Как не-ет?

— Вот так. — Разводит руками, показательно. — Блаженная, рюкзак не бездонный, а совершенно простой. Пр-ростой, понимаешь? А значит, что лимит вещей ограничен!

— Хватит издеваться!

— После того, как ты вновь включишь мозги. Иди мойся, да поскорее. Я, знаешь ли, тоже не прочь смыть дорожную грязь.

Только по сравнению со мной он не выглядит, как умертвий…

***

Вода была горячей. Можно сказать, обжигающей. Кожа вмиг покраснела. А первое желание, как только нога коснулась воды — тут же вылезть. Но постепенно я привыкла и даже начала получать удовольствие.

Отмыть кожу, как и волосы — задача не из лёгких. Ни мыла, ни шампуня под рукой нет. Да и существуют ли они вообще в этом мире?

«Скорее да, чем нет».

Будь не так, псих представлял бы из себя грязный комок, а не реальную такую фотомодель. Весь из себя ухоженный, чистенький. Даже спустя столько дней пути! Аж тошно!

Бедные, бедные мои волосы! Длинные, густые и идеально ровные! Как я ими гордилась в том мире! Как ухаживала! А сейчас? Запутанные, ужасно запутанные! А ещё в голове песок вместе с землёй.

Сама не заметила, как разрыдалась. Боже, прости меня! Я все-все сделаю, лишь бы вернуться домой и жить скучной жизнью! Больше никогда не скажу, что устала или чем-то недовольна! Только верни меня обратно.

«Здесь страшно…»

А ещё холодно. Ужасно холодно. И не только в погоде дело. Псих слишком спокойно реагировал на скелеты под ногами. Привычно. Словно каждый день такое видит.

«Шестнадцать лет ему всего! Шестнадцать! А говорит о таком ужасе, что волосы на загривке дыбом встают. И делает вещи — тоже!»