Шрифт:
Терять мне нечего.
Он может сделать со мной всё, что захочет.
– Скажи, что любишь меня, прошу, - умоляюще шепчет зверь, склонив голову мне на колени.
– Ненавижу!
– шиплю.
– Скажи, что будешь со мной всю жизнь, - с надрывом, почти плача.
– Никогда!
– брыкаюсь, стараясь распутать верёвки.
Тщетно.
– Значит, ты не достанешься никому, - встаёт, бросив на меня презрительный взгляд.
Отходит, берёт в руки канистру и щедро льёт на деревянный пол. Пахнет едко и неприятно. Бензином.
– Что ты собираешься сделать?
– глаза расширяются.
Молчит. Открывает вторую канистру и плещет на стены. Я понимаю, что будет. Старенький сарай вспыхнет, как спичка, и сгорит за считанные минуты. И я вместе с ним. По щекам катятся горькие слёзы.
Мужчина достаёт из кармана джинс зажигалку и подходит ко мне.
– Последний шанс. Скажи, что любишь меня!
Вместо ответа я плюю ему в лицо. Достаточно красноречиво.
– Ты сама напросилась!
– перед глазами мелькает его опасная улыбка.
А в следующий момент пол и стены окутывают жаркие языки пламени.
47
Гори всё синим пламенем!
Мои надежды вернуть Алису таят, как дым. Растворяются, медленно и бесследно. Я получил её тело. Взял силой. Трахнул, наконец-то разорвавшись в незабываемой волне экстаза. У меня даже тело тряслось, когда кончал. А уставшая от сопротивления Алиса обмякла в моих руках, превращаясь в пластилин.
Я думал, что смогу вылепить из неё всё, что мне нужно. Послушную сексуальную рабыню. Служанку.
Но её душа оказалась слишком строптивой, и я не смог её приручить, как бы не старался.
Я знал, чем закончится сегодняшний день. С самого начала знал. Я бы не смог отпустить её никогда. Не выдержал бы жизни без неё. Раз не хочет становиться моей даже под угрозой смерти, значит не достанется никому. Я жадный. Я не хочу делиться с кем-то тем, что по-праву должно принадлежать мне. И только мне.
Да, я проебался.
Своими импульсивными выходками сам же вырыл себе могилу. Своими же руками себя закапал.
Мне нужно было выждать, и она приплыла бы ко мне. Её манило. Влекло. Я это чувствовал. Но не смог терпеть, мне нужно было всё и сразу. Вся Алиса должна была по щелчку пальцев стать моей.
И она станет.
Смерть заберёт нас обоих, и в этом моменте мы останемся вместе навсегда. Истлеем, станем пеплом, на котором после зацветут красивые цветы нашей любви.
Беспощадное пламя заливается вокруг, а я смотрю в её напуганные глаза, ставшие стеклянными и выразительными. В зрачках отражается бушующий огонь.
Я падаю перед ней, кладу голову на её колени, предвкушая скорый конец. И мне так сладостно от мысли, что мы уйдём с этого света вместе, что я пьянею и теряю рассудок.
Наша история стоила такого яркого финала.
Огонь трещит, набирая силу. Алиса начинает кашлять от дыма и снова трепыхается, пытаясь вырваться. Она не хочет приминать свою судьбу, не хочет умирать, но ничего не сможет сделать.
Я всё решил за нас двоих.
Позади падает балка с крыши, раздаётся жуткий грохот. Девушка вскрикивает и плачет, зовёт на помощь. Её никто не услышит. Никто не придёт.
Закрываю глаза, когда дышать становится сложно. Чувствую жаркую волну - предвестник смерти. Огонь скоро доберётся до нас.
Раздаётся посторонний шум, и я вздрагиваю всем телом.
– Жеееня!
– верещит Алиса.
В её голосе столько надежды и счастья, что я цепенею.
Один миг, и хлипкую дверь сарая выбивают с ноги. Я тут же поднимаю взгляд. Там, за полыхающими языками огня, в дверном проёме грузный силуэт мужчины, который пришёл помешать осуществиться моему желанию. Руки сами сжимаются в кулаки, но едва я успеваю встать, как мне прилетает по голове чем-то тяжёлым.
Отшатываюсь, и агония жаром проносится по телу. Футболка вспыхивает, я задыхаюсь горячей болью и перестаю соображать, стараясь совладать с пожирающей меня стихией.
Я ненавижу Захарова.
И хочу закричать об этом, но крыша обрушивается. Закрываю голову руками, прежде чем отключиться.
...
Я всё ещё слышу, как трещит огонь. И мне мерещатся сине-жёлтые языки, ненасытно облизывающие деревянные доски и посылающие яркие искры в воздух.
Морщусь, чувствуя боль.
Открываю глаза, и тут же захлопываю их обратно из-за яркого света.