Кир кивнул.

Желторотик скривилась и покачала головой:

— Не стройте из себя мою мамочку. Некоторые люди гораздо опаснее — раз. Бешеные твари, подлежащие уничтожению для спокойной жизни окружающих, случаются у всех — два. С неба иногда падают метеориты, возможно даже на голову — три. И что теперь? Вести жизни морских огурцов?

— Почему именно огурцов, еще и морских?

— Потому что лежат на дне и не отсвечивают.

— Я не рекомендую покидать квартиру ночью… этот подъезд — общая территория, а наличие донора может привлекать сюда всякий сброд.

Желторотик очень пристально посмотрела на фанга, уперла кулаки в бока и уже набрала в легкие побольше воздуха…

— Ух ты! В Ки-И-асе заговорил полицейский! Пойдем, Сашка, — сказал Кир быстрее, чем на голову фанга вылили цистерну возмущения. — Вдруг это заразно!

«Не понял…» — раздалось в голове вместе с вспышкой боли.

Кир едва не взвыл, но все же взял себя в руки и попытался сформулировать внятно: «Есть люди, принимающие в штыки любое проявление заботы о себе. Желторотик относится к ним в полной мере. Зная о гиперопеке семьи, немало доставшей ее именно заботой, это понятно. По крайней мере, лично мне».

Судя по тому, что ответа не последовало, Ки-И-ас всерьез задумался. Или попросту решил не мучить Кира мысленной беседой.

Домофон, пропиликав одну из популярных, неопределяемых и привязчивых во все времена мелодий, пропустил их внутрь. В лицо пахнуло химией с ароматом ванили. На ящиках для писем и подоконнике цвела герань, а стены — что особенно удивительно — не содержали никаких надписей или грязных разводов и окрашены были не мрачно-зеленым или коричневым, а нежно-оранжевым цветом.

— Уютно, — оценил Кир.

— Жильцы добились смены управляющей компании, — ответила Желторотик.

— Молодцы. Сумели договориться. Иным так не везет.

Однако лестничная клетка все равно оставалась узкой: двоим рядом и то тесно.

«А случись пожар? А если посреди ночи?» — подумал Кир и отмахнулся от ненужных мыслей. Не его забота. У него своя работа есть, и силы нужно прикладывать к ней, а не стремиться объять необъятное и впихнуть невпихуемое.

Уже со второго пролета притушенный на ночь свет стал очень скудным. Его хватало едва-едва, чтобы не навернуться, запнувшись о ступеньку. Двери квартир отделяли решетки. Возможно, жильцы и договорились о смене управляющей компании, но лишний раз никого не подпустили бы к дверям. Даже за солью. И вряд ли открыли, попроси кто о помощи.

Ки-И-ас повертел головой, прислушиваясь. Кир тоже попытался уловить источник возможной опасности, но не преуспел в этом. Ваниль настойчиво лезла в нос. Подъезд — вроде бы чистый, чуть ли не образцовый — производил давящее впечатление. Будь его воля, Кир ухватил бы девчонку в охапку и увез подальше… а хоть и к Лерке. Или у себя поселил, а сам напросился пожить к сестре. Вот только за подобные выкрутасы можно схлопотать по шее. И не только словесно. От Желторотика и схлопотать. А потом — от Лерки.

— Чувствуешь что-то?

Кир поднял взгляд от блестящих светлых перил, кажется вымытых с мылом, и поймал заинтересованный взгляд фанга.

— Ты еще и спрашиваешь?.. Сам чуешь чего?

— Вроде, спокойно, — ответил Ки-И-ас.

— Еще бы нет! — Желторотик фыркнула. — Дом непростой. Сюда заслуженных селили до конфликта: всяких чиновников средней руки, лауреатов государственных премий, родственников депутатов.

— А ты здесь просто квартирку снимаешь, — подначил Кир.

— Будешь удивлен, но да. Деньги нужны всем, в том числе и бывшим слугам народа, — ответила она.

— Средней руки. Ага-ага, — Кир усмехнулся. — Тем, кто на коттедж недозаработал.

— Зря ты так. Это… — Желторотик задумалась. — Не совсем тот случай. Да и конфликт внес свою лепту. В общем… — она поставила ногу на ступеньку, не спеша подниматься. — Бывших чиновников не так уж и много. Один — некогда глава администрации Северо-Восточного района; второй — кем-то в мэрии сидел, бумажки перебирал. Заслуженных артистов и героев России гораздо больше.

— Отличный домик, — проворчал Кир, которому обиталище Желторотика с каждой секундой нравилось все меньше. — Особенно учитывая то, как и кому давали этих героев: главный сказал, невесть кого и неизвестно за что наградили.

— Например, тебя? — уточнила Желторотик.

— Например, — передразнил Кир. — Тебя-то как сюда занесло и почему? Цены здесь, видать, немалые.

— Меньше, чем у тебя на Юге, — разозлилась Желторотик. — Опять же, ты моих родителей не знаешь. Фиг дали бы съехать, если не в подобный курятник. И так-то чуть весь мозг не выели, пока с ними жила. И после того случая уже начали мне «нормальную работу» искать по знакомым, только Виктор Викентич и спас.

Тот случай — зверское убийство, первый эпизод стрелка — не давал покоя и Киру. Родителей Желторотика он понимал и не понимал одновременно. Девчонка умела влезть в душу, и заботиться, даже опекать ее, хотелось. Вот только Кир первым дал бы по рукам тем, кто начал бы на нее давить. Потому что забота — это одно. А желание заставить кого бы то ни было жить по чужим правилам для удобства и успокоения заботящихся — другое. Чего бы ни утверждали манипуляторы всех мастей, гадкое то занятие, недостойное и отвратительное. А еще подобная «забота» ломала внутренний стержень опекаемого, заставляя делать глупости. Иногда очень опасные.