— Это непросто для меня, пойми. Сначала расскажи, что просил передать Вайет для меня.

Поднимаю голову и смотрю на него глазами невинной лани, добавляю тихим смиренным голосом:

— Пожаалуйста, — жалобный вздох и взмах ресниц.

Проклятье, Райгон, давай же! Дай увести себя в сторону от ненавистного разговора, хотя бы на шаг! Прояви сочувствие к просьбе никчёмной человечки! Что тебе стоит?

Для меня сейчас каждая минута — это выигрыш! Я должна тянуть время любым способом и как угодно отодвигать момент, когда придётся отправляться обратно в подземелье. Потому что склонять голову я не собираюсь!

Лицо дракона нечитаемо. Он делает ещё один шаг ко мне. Между нами теперь всего несколько сантиметров. Он нависает надо мной, давит своим ростом, могучей властностью и силой.

Он может уничтожить меня одним движением руки. Мы оба это знаем.

Чувствую себя песчинкой рядом с ним. Время вокруг словно останавливается.

От его гнетущего присутствия начинает кружиться голова.

Молчание затягивается. Но я вдруг перестаю чувствовать от дракона привычную агрессию.

Затем и вовсе происходит кое-что нестандартное. Райгон слегка сжимает правую руку и ведёт костяшками пальцев снизу вверх по моему предплечью, а затем по плечу, прикрытому тканью платья.

Я не понимаю его поведения, и от этого мне вдруг становится страшно. Он явно что-то задумал. Что?

Райгон не даёт мне опомниться. Смещает свою огромную тёплую руку мне на подбородок и приподнимает его.

В полнейшем ужасе я вижу, как его лицо приближается. Но лучше бы в его глазах была привычная ненависть и тьма, чем то, что я вижу сейчас.

Вертикальный зрачок сужен и сфокусирован на мне. Моё испуганное лицо отражается в расплавленном янтаре. Всю меня с ног до головы окутывает ароматом нагретого солнцем кедра.

Щёки дракона тронуты однодневной щетиной. Красиво очерченные губы приоткрываются, и я слышу его низкий хриплый голос:

— Белый драконишка, твой дружок, просил тебе передать на прощание, — глаза дракона смещаются вниз на мои губы.

Всё, чего мне хочется — это оттолкнуть его сейчас, но желание узнать, что сказал Вайет, пересиливает. Сглатываю и терплю из последних сил:

— Что? Что он просил?

Привычная усмешка кривит губы чёрного дракона:

— Чтобы я поцеловал тебя за него.

Чувствую, как мои глаза расширяются в ужасе, того и гляди — выпадут из орбит.

Я настолько шокирована услышанным, что молча наблюдаю за тем, как лицо Райгона приближается.

Не выдерживаю. Морщусь и подаюсь затылком назад, чем вызываю усмешку на надменном лице дракона.

Губы Райгона останавливаются в сантиметре от моих.

— Но ведь ты не думаешь, что я стану это делать, — цедит он сквозь зубы, после чего небрежно меня отталкивает, разворачивается и идёт обратно к столу.

Первая реакция — облегчение. Выдыхаю от того, что дракон больше не нависает надо мной. Но следом за облегчением приходит злость. Что это было вообще? Не станет он этого делать! Можно подумать, я бы ему позволила!

— Конечно, не станешь! — выкрикиваю ему вслед, сжимая зло кулаки. — Потому что Вайет ничего подобного не просил! Он бы никогда так не сказал! Только в твоей больной голове мог родиться подобный бред! И вообще…

— Да что ты? — не дойдя до стола, Райгон резко разворачивается, хитро сощуривает глаза, смотрит на меня свысока и продолжает, коверкая интонацию белого дракона. — Обними и поцелуй за меня малышку Аурэлию, дружище. Тьфу просто!

Райгон презрительно сплёвывает в сторону, затем продолжает, глядя на меня исподлобья.

— Сначала отец с тобой возился, теперь Лингерли! Нравится ему играться в равных с муравьями — пусть развлекается, пока не надоест! Но я-то знаю, где твоё место, человечка! Твоё и тебе подобных! В пыли у наших ног, на ко-ле-нях! — рычит отчётливо, окатывая меня злобой и тьмой из своих глаз.

— Сколько же в тебе ненависти к людям, — шепчу потрясённая до глубины души. —Хорошо, что не все драконы такие, как ты, иначе этот мир был бы обречён!

— Ошибаешься, — в неясном свете гаснущих канделябров лицо Райгона напоминает хищный оскал. — У меня нет ненависти к людям. Ненавидят равных. Ненавидеть людей? Пфф! Много чести!

— Тогда что это? — вскидываю руки и повышаю голос. — Ты всякий раз унижаешь меня! Бросаешь в вонючую камеру за решётку! Издеваешься! Тебя злит каждое моё слово! Любой мой поступок! Тебя бесит даже то, что я просто дышу одним с тобой воздухом! Так дай мне уехать! Отпусти! И, клянусь, ты никогда больше меня не увидишь!