Погремушка убралась от носа. Существо обернулось в единый миг, Итен не успел даже испугаться. Язык «охранничка» снова выметнулся из пасти, поменял окрас на лимонно-зеленый и принялся вылизывать ему лицо.

— Тьфу! Фу! Прекрати! — Все попытки отстранить существо оказались тщетными: Итен почему-то не мог его ухватить. — Ирвина, можно это как-то остановить?

— А неделю ходить сомнамбулой хочешь? — огрызнулась та. — Сейчас окончательно приведет тебя в чувства и закончит.

— Чав-чав-чав.

Набережную затопил приглушенный звон. Итен скосил взгляд. Фея, скрестив руки на груди, сидела на дне клетки, изображая недовольство всем своим видом.

— Стережет.

— Что, извини? — не понял Итен.

— Фею он не охраняет, а стережет, — повторил Лидар.

— Перед тобой не охранник монстра, а защитник от монстра, — объяснила, наконец, Ирвина и скомандовала: — Пуся, ко мне!

Лидар закашлялся, не слишком умело скрывая смех. Зверушка оставила, наконец Итена в покое, перестала чавкать и слезла с коленей. Жить сразу стало легче и даже веселее.

— Для защитника от монстра, мог бы быть покрасивше, — заметил Итен.

— И ничего-то ты не понимаешь в истинной красоте, — попеняла ему Ирвина, забирая поводок и подхватывая клетку.

— Бу-а-ка-гашеньки! — согласилось существо, потершись о ногу главы полиции.

— И чем она меня? — предвидя окончание встречи, поспешил уточнить Итен.

Ирвина пожала плечами.

— Вроде бы, из этого порошка делают особую тинктуру для предсказателей: от профессионального выгорания.

— То есть, Ит станет прозревать будущее? — спросил Лидар. — А можно и меня также пыльцой? Давно хочу узнать, когда прибавку к жалованию получу.

— Не получишь. В ближайшие полгода точно, — бросила Ирвина, — я тебе об этом сообщаю без каких-либо прозрений. И никто не получит.

— А вдруг Итен…

— Дождешься от него, как же! — вздохнула Ирвина. — Чувствительность повысится, скрытое видеть начнет, может быть, ну… галлюцинации парочку раз словит, — она отмахнулась. — Ничего страшного и неприятного для здоровья. Дня через три-четыре пройдет. Но ты, Ит, все же будь впредь поаккуратнее.

Итен кивнул. Вечно его тянуло на красивое и волшебное. Помнится, он и тогда, с драконом, погорел на просьбе о помощи маленькой несуществующей в реальности девочки. Теперь вот к фее полез. И ведь не подумал о том, кого именно плодят чардинцы. Не в заповедных лесах, где по слухам живут не только маленькие народцы, но и существа дивные, не знающие границ миров, взяли этих двоих, а вывели искусственно. Жуть, мрак, ходячие артефакты, производящие ингредиенты для зелий.

— Захотите дополнительных объяснений, милости прошу ко мне. Только вечером, и захватите чего-нибудь к чаю, — распорядилась Ирвина.

— Любимый торт от господина Гарцы, — сказал Итен.

— Ловлю на слове!

Она улыбнулась и поспешила обратно. Первой в самоходку забралась неведома зверушка. Секретница перебросилась с Ирвиной парой фраз, которые немедленно унес ветер, не позволив расслышать голоса, и тоже скрылась за дверцей. Итен расстроенно вздохнул: красавица все это время так и проторчала у самоходки. Рухнувший без чувств полицейский не вызвал у нее ни только сочувствия, но даже любопытства. Ирвина устроилась на ближайшем к водителю сидении. Итен проводил ее взглядом, а затем и машину, пока та не повернула на перекрестке.

— К императорскому дворцу направились.

— А? — переспросил Итен, не разобравший сказанного за ворохом неясных предчувствий, накинувшихся на него словно снова поваливший снег.

Лидар протянул руку, и он с кряхтением поднялся. Пошатнулся, едва не упав.

— Нужно уточнить, какая такая-сякая тварь приманивает болотников, — сказал Лидар, возвращаясь к прерванной теме. — И, сдается мне, допросить дарвейнца нам никто не позволит.

* * *

— Вы понимаете, что я обязан сейчас же известить соответствующие службы, лорд Дракаретт? — Итен стоял и, не мигая, глядел перед собой: на картину, несомненно вышедшую из-под пера мастера. И мага к тому же. Опаснейшего мага, способного создавать иллюзии.

Полотно пред ним на первый взгляд казалось обыкновенным пейзажем: серовато-зеленые волны катились на желтоватый песок, сверху тяжеловатые свинцово-белесые тучи стремились укрыть бледно-голубое небо. Дюны. Если приглядеться, можно рассмотреть каждый мелкий камушек, зарывшийся в песок, вот только делать этого нельзя. Наверное, время на картине затормозило где-то в середине весны: ветвистые кусты только начали зеленеть. Вдалеке на холме угадывались очертания замка, древнего, как сама история.

Податься вперед, всмотреться в постепенно обретавшие четкость и объем штрихи, тянуло неимоверно. Итен сопротивляться мог, а вот незадачливый воришка, который посмел бы пролезть в особняк, даже мельком глянув на пейзаж, уже не сумел бы вырваться: его сознание переселилось бы в изображенную реальность, а тело упало бы на пол бездыханным. Слугам осталось бы лишь вышвырнуть его, сдать сотрудникам правопорядка или закопать где-нибудь в саду.

Впрочем, в особняке лорда встречались вещи, не утруждавшие обитателей. Диван, стоявший в голубой гостиной (не иначе, делал тот же мастер, что и фигурировавший по делу об ограблении), мог сожрать незваного гостя в буквальном смысле: засосав внутрь себя и переварив.