Интерсубъективная коммуникация

Я убеждён, что мы постоянно, сами того не осознавая, используем так называемую телепатию. Два близких друг другу человека — возлюбленные, родитель и ребёнок, терапевт и клиент — часто принимают как должное то, что слова, которыми они обмениваются, — лишь небольшая часть их коммуникации. Даже незнакомцы, установив раппорт, часто общаются, выходя далеко за пределы очевидного смысла своих слов. Мы обычно объясняли подобную коммуникацию, используя такие слова, как «эмпатия», «минимальные сигналы», «общие ассоциации», и т. д., и, конечно, всё это работает и помогает обмениваться смыслами и чувствами. Однако мы также должны признать, что люди могут обмениваться идеями, образами и даже определёнными словами независимо от объективных средств коммуникации.

Достигая более открытого осознавания бытия, клиенты часто сообщают об усилении способности ощущать состояние своих спутников, обмениваться мыслями, предугадывать сказанное и т. д. Становится всё более очевидно, что оболочка кожи не заключает в себя всё существо и что наше бытие становится общим, когда мы свободно позволяем ему течь совместно с другими.

Возможность осознавания после физической смерти

Это деликатная тема, с обеих сторон сильно заряженная эмоциональными предрассудками. Всего несколько лет назад размышления о возможности продолжения сознания после физической смерти считались знаком наивности или невроза. В моде — а это была именно мода — было настаивать на том, что единственным возможным финалом было полное уничтожение. Сегодня мы уже не придерживаемся этой догмы так же строго, уже не так уверены в этом — как и во многом другом. Появляется всё больше свидетельств [Kubler-Ross, 1969; Moody, 1975] того, что мы подвели итоги преждевременно. Не один клиент, сдвигаясь в сторону трансперсонального, даже без нашего обсуждения этого вопроса приходил к убеждению о продолжении осознавания в той или иной форме. Разумеется, это та тема, где я не могу ничего окончательно утверждать, однако меня поражает то, как осознание сконструированной природы «я» и мира естественным образом ведёт к ощущению бытия, выходящего за пределы тела как единственного носителя осознавания.

Исцеление и здоровье

Уже треть века бытует знание о том, что ментальные и эмоциональные процессы могут вызывать психосоматические заболевания. Нам постоянно повторяют, что тело подвержено воздействию психики. Однако лишь в последние пять-десять лет благоприятное влияние психологического на физическое начало признаваться вне отдельных религиозных сект. Теперь в общественном внимании стал модным целительный потенциал нашего намерения.

Наблюдая, как клиенты освобождаются от невротических препятствий и узких идентичностей, я снова и снова замечал, как тело становится инструментом, на котором человек играет музыку жизни. Иногда это грустный, диссонирующий звук внутреннего конфликта и тревоги, и тогда тело становится напряжённым, а дыхание — поверхностным. В такие моменты часто случаются простуды, непоследовательная работа мышц и ненадёжное пищеварение и выделение. Эмоциональная боль часто откликается физическим страданием, а психические судороги отражаются в зажатости позы и процессов жизнедеятельности.

Когда человек начинает освобождать свою жизнь от этих искажений, тело также выражает происходящее. Дыхание становится глубже, движения — более плавными и грациозными, а системы жизнедеятельности работают спокойнее.

Есть ещё один процесс, свидетельств которого у меня меньше, но в существовании которого я всё же в определённой степени убедился. Я уверен, что намерение человека может быть задействовано таким образом, чтобы приостановить, а в каких-то случаях даже обратить вспять патологические процессы. Мне кажется, что человек, научившийся достигать подлинной центрированности, обращаться к глубинной мудрости, которую я описал, и фокусировать озабоченность, сохраняя открытые ожидания, обладает мощным средством для борьбы с физической болезнью. Я предполагаю, что со временем мы научимся лучше способствовать этому процессу, и преклоняюсь перед теми пионерами, которые заняты непростым делом исследования этой территории (см., например, [Mischlov, 1975; Samuels and Samuels, 1975]).

9. Путешествие окончено.

Проводник осмысляет пройденный путь

Что значит быть терапевтом в моей собственной жизни

Путешественник и проводник расстаются, каждый идёт своей дорогой и рассказывает истории своим друзьям. Каждый был и навсегда останется для другого особенным человеком, однако время и расстояние берут своё. Постепенно воспоминания теряют яркость, и на передний план выходят другие занятия и отношения. Однако некоторое время по-прежнему отводится размышлениям и рефлексии.

В этой последней главе я немного расскажу о том, что эта профессия значит для меня. Этот опыт невозможно полностью описать словами, однако я попытаюсь передать вкус той жизни терапевта, которая мне известна.

Психотерапия в самых распространённых сегодня формах в основном является новым явлением. За мою собственную жизнь — а я никоим образом не считаю себя «ископаемым» — терапия превратилась из малоизвестной практики, в основном занимающейся серьёзными нарушениями, в часть массовой культуры. Невероятно разрослась литература по этой дисциплине. В 1940-е и 1950-е годы можно было владеть всей тематической литературой, даже не занимая ею все свои книжные полки. Теперь же за потоком книг, журналов, аудио- и видеозаписей, семинаров, лекций и многого другого просто невозможно угнаться.

Когда-то область ментальной терапии в основном была занята психоаналитиками, с одной стороны, и своего рода рациональными советами — с другой. Теперь же существует большое разнообразие терапий, и мы уже упоминали о нём. В мои ранние дни в этой области единственными, кто мог заниматься подобным лечением, были психиатры. Сегодня в той или иной степени терапию проводят психологи, социальные работники, консультанты всех мастей, священники, профессионалы в сфере образования, полупрофессионалы со значительной или незначительной подготовкой — и все остальные.