— Либо порка здесь, при всех, и народ с удовольствием полюбуется… либо я наедине сделаю все, что хочу. Вряд ли будет приятнее, но хотя бы свидетель только один — я. Что тебя понесло в бега-то? — не удержалась от вопроса. — Так плохо здесь было? Ты герцог, что ли, или другой наследник престола? Принц? Тебе в земле копаться не по статусу?

— А так можно? — он вдруг посмотрел на меня с такой надеждой, что стало стыдно — пугаю человека… И не важно, что это не игра, и он не ребенок маленький, а взрослый мужчина, с не очень хорошим прошлым. Что сказать… хорошо, что я не наследница большого замка! С моей-то человеческой, современной гуманной моралью, да еще тягой к красивым мужикам, по ходу дела.

— Можно… только осторожно, — сказала себе под нос. Надеюсь, он не все расслышал.

Действительно, парню было явно не до того, чтобы запоминать чужие обороты речи, потому что он как-то потерянно проговорил:

— Не знаю, зачем сбежал… Увидел лес, понял, что охраны нет — и сбежал.

Логично, не удивил. Я сделала знак идти за мною, но перед этим достала из кармана ошейник и снова надела на парня. Он тоскливо взглянул на него, но не протестовал. Дед искоса бросил одобрительно-успокоенный взгляд. И никто не знал, что с настройками я поколдовала, в прямом и переносном смысле: убрала настройку боли и реакции на разные мысли, остался только «транслятор эмоций», который будет передавать чувства Лекса. Хотела признаться ему и успокоить, что не будет никаких «ударов тока» от ошейника, но потом передумала. Достаточно того, что я знаю, а то переклинит его еще раз, попробует снова сбежать.

Увела парня в дом, в одну из пустующих комнат. Минимум мебели здесь есть, как и где выпороть — найдем.

— Раздевайся! — сказала с предвкушением. Сколько можно думать о чужих чувствах и желаниях, надо и своих подумать. Если для него раздеться перед девушкой — это наказание, так и хорошо! Мы для наказания и пришли!

Мэйри

Лекс бросил быстрый взгляд на меня, потом как-то посерьезнел, словно отключил все эмоции, и начал медленно и механически раздеваться. Эх, вот никакого эротизма в нем нет! Хотя… ну, чего ты хочешь, человек же! Не умеет соблазнять.

Впрочем, справлюсь без его стараний — для меня эротики больше, чем достаточно. Он, словно специально, повернулся спиной — и я залюбовалась широким разворотом плеч и мускулами, перекатывающимися под кожей.

— Дальше снимай, — поторопила его.

Он чуть не дернулся спросить, потом, видимо, понял, какой будет ответ, и взялся за штаны. Потянул их вниз, бросил на меня взгляд через плечо, и решительно сдернул до конца.

— Вот, а иначе пришлось бы вообще перед всеми это делать! — наставительно заметила я. А память вдруг услужливо подкинула воспоминание настоящей Мэй: голый, с покрасневшей от порки спиной и задницей, кто-то из наказанных в цепях провел целый день и ночь на площади. И это было за гораздо меньшее прегрешение, чем побег. Так что Лексу со мною еще повезло.

Но Лекс благодарить меня не стал. Ладно, что уж. Вообще-то, это я могу поблагодарить его за идею побега, иначе не получила бы такого удовольствия, которое предвкушаю сейчас.

— Подойди вот сюда, — сказала я, указывая на небольшой туалетный столик у стены.

А это чудо хоть и стоял, невежливо повернувшись спиной, но направление движения уловил верно. Видимо, развернуться ко мне лицом и прикрываться руками ему казалось унизительным. Возможно, возможно. Что же, пороть все равно придется по мягкому месту, так что пусть пока так и стоит.

— Подойди сюда, руками упрись в стену, — направляла я. Потом вспомнила, взяла и бросила ему небольшую подушку:

— Положи ее на столик, чтобы опираться бедрами.

Отличное зрелище мне представилось: мужчина с красивой фигурой, в меру мускулистый, упирался руками в стену по обеим сторонам зеркальной рамы, венчающей столик, невольно выпячивая подтянутую задницу. А ошейник передает легкие отголоски стыда, целого букета разных опасений, и… легкого нетерпения? Впрочем, правильно: раньше начнем — раньше закончим!

Я подошла, пощупала напряженный каменный бицепс, провела ладонью вдоль спины, по ложбинке позвоночника, ловя легкое удивление в его чувствах. Чему он удивляется? Мне же надо потрогать, все оценить! Спортзал, точнее, какие-то тренировки с оружием или без, парень явно не прогуливал, и его мышцы это доказывают.

Теперь я погладила задницу, упругую, крепкую, с гладкой теплой кожей… От жертвы грядущего наказания теперь откровенно фонило беспокойством с легким оттенком предвкушения и… удовольствия? Ну, если мне приятно дотрагиваться, то ему, возможно, приятно и ощущать. Не все мужчинам женщин за задницу щипать!

— Зачем это? — сдавленно поинтересовалась моя жертва.

— Мне так захотелось! — ответила я.

Дед заботливо притащил мне целое ведро хворостин, точнее, розг. Видимо, он прекрасно знал, где их добывать и как готовить. Думаю, будь Лекс его сыном или внуком, за провинности был бы бит нещадно. Зато воспитан идеально!

Ну, думаю, что наставники мне в деле порки не потребуются: хоть занятие и непривычное, но интуитивно понятное. И я взяла первую хворостину, оценивая ее в руке.

Первый удар был сделать сложнее всего. Я представила, что выбиваю ковер, к примеру.