«Красивое тело! — снова залюбовалась я. — Правда, следы от порки еще не прошли… и это выглядит тоже пикантно!» Потом усилием воли отвлеклась от непрошеных мыслей:

— Эй, ты живой? Все в порядке?

— В порядке, — машинально ответил он, чуть вздрогнув от неожиданности, ища взглядом свою одежду и стараясь не ежиться под моим взглядом. — Я слишком долго? Простите.

— Нормально, — успокоила его. — Я принесла тебе полотенце.

И быстро удалилась, чтобы снова не увлечься разглядыванием. Дожила — только и делаю, что мужчин смущаю!

Через некоторое время Лекс вернулся из ванной, закутанный в полотенце. Он явно хотел сделать что-то вроде римской тоги, но материала не хватила, поэтому просто обмотал тканью нижнюю часть тела.

— Садись! — показала я на диван в углу. Потом вспомнила:

— Подушку хочешь?

— Нет, — засмеялся он. — Сяду!

Вообще, выглядел он уже намного живее, душ явно оказался живительной процедурой.

— Ешь! — я показала на тарелку с куриным супом и ломти свежего хлеба с маслом на небольшом столике. Прелести натурального хозяйства: хлеб свежевыпеченный, масло натуральное, очень вкусное!

Машинально хотела придвинуть столик чуть ближе, и тут Лекс бросил на меня удивленный взгляд, вскочил, придерживая полотенце, сам подтащил стол. Чуть не спалилась! Вряд ли мне стоит ухаживать за ним, как хозяйке за дорогим гостем.

Сижу, любуюсь на полуобнаженный мускулистый торс моего гостя, смотрю, как он жадно, но аккуратно набрасывается на еду. Да, ужин-то он пропустил.

— Спасибо, — благодарит он. — Очень вкусно.

— Ешь, — говорю. — Как ты себя чувствуешь? Я перестаралась с наказанием? Болит?

— Могло быть и хуже, — необидно усмехнулся он.

— А в обморок чего тогда пытался упасть? — задала риторический вопрос, не особо ожидая ответ. Вообще, задеть и оскорбить его не было ни малейшего желания, поэтому запоздало понадеялась, что мой пленник не начнет пыжиться и утверждать, что он сверхчеловек, который милости от врага не примет. — Что болит? — повторила вопрос.

— Кроме задницы? — хмыкнул он. — Голова почему-то…

Смешно, но я порадовалась, что он доверяет достаточно, чтобы говорить откровенно.

— Сейчас дам тебе лекарство, которое должно помочь: легкое обезболивающее с успокоительным.

Был здесь подобный настой, действие которого я успела проверить на себе, так что смело могу рекомендовать окружающим.

Налив «на закуску» парню настой и выслушав удивленные благодарности, задала самый важный вопрос:

— И как мы будем жить дальше? Ты снова будешь пытаться убежать? Или..? Впрочем, лучше расскажи, кто ты, и как вляпался во все это дело? Как ты попал в разбойничью шайку?

— Вы мне не поверите, — начал он. — Впрочем, я бы и сам себе не поверил. Но я попал в плен случайно. Можно, не буду рассказывать, как я там оказался, и почему это произошло? Все равно это уже случилось, а рассказ у меня не очень правдоподобный. Я могу только поклясться, что не убил ни одного человека… или эльфа. А вы уже решите сами, верите ли вы мне…

— Даром прорицательницы я не обладаю, но я поверю. Впрочем… что бы там ни было в твоей прошлой жизни, но сейчас у тебя есть шанс начать новую и заслужить другое отношение.

— А я могу заслужить свободу? — вдруг заинтересовался он. Ну, неудивительно, я бы тоже первым делом это спросила.

— А тебе есть, куда уйти, получив свободу? — вот теперь и мне стало интересно.

— Нет… — после некоторого раздумья признался он. — Кажется, идти некуда. Но рабом и мишенью я быть не хочу!

— После месяца твоего хорошего поведения могу принять решение, — ответила я. На самом деле, это как раз то, что я сама хотела предложить. Если он захочет уйти… вот тогда и подумаю, что делать. Но еще вопрос, как он себя покажет, потому что слишком мало времени прошло, и за достоверность своих выводов о его характере я головой не поручусь. — А откуда же ты родом, если не хочешь возвращаться? Не крестьянин, я ведь правильно угадала?

— Я… — снова задумался он на мгновение. — Я незаконный сын, но вы правы, я не крестьянин. Там, в доме, мне места больше нет.

Ага, интересно… если не врет, конечно. Но с бастардом как раз все сходится, в принципе. Причем, судя по уверенному пользованию предметами роскоши, бастард какого-нибудь местного царька. А еще поведение у него такое, словно не привык повиноваться приказам и бояться, как кто-то из подневольных крестьян.

— Ладно, пока не буду выяснять, чей же ты родственник! — согласилась я. А про себя подумала — я и не знаю никого из местных, так что имя мне бы не особо помогло. — Но только у нас проблема: ты не привык к крестьянскому труду, а у нас другого нет.