Лекс

Утром я почувствовал себя значительно бодрее. Не знаю, что за настой мне вчера дали, но он подействовал как таблетка от головной боли, к тому же, ужин, душ и сон тоже сделали жизнь значительно лучше.

Проснулся явно не с первыми петухами, судя по яркому солнцу за окном, поэтому меня посетило легкое беспокойство и чувство вины: наверное, нужно уже что-то делать, как-то отрабатывать проживание? Бесплатный сыр и курортные условия мне здесь не обещали.

С огромной радостью обнаружил рядом с постелью новую чистую одежду, оделся, и, повинуясь условным пищевым рефлексам, отправился в сторону столовой, откуда как раз доносились чьи-то голоса.

Около большого деревянного стола обнаружилась моя хозяйка — ладно, я даже не буду иронизировать, она же действительно здесь хозяйка! Впрочем, можно называть ее хозяйкой дома… вот так, пожалуй, будет лучше всего! Рядом с ней стояла какая-то бабушка. Она обернулась, и я моментом определил ее в «суровые старухи», в отличие от румяных сказочных «добрых бабушек» или интеллигентных «театральных старушек» из старых фильмов.

Пожилая женщина взглянула на меня сурово, но потом неожиданно улыбнулась так, что лучики добрых морщин разошлись от глаз, и сказала:

— А, как это ты наш новый жилец? Я его еще не видела, госпожа Мэйри!

Последние слова уже адресовались девушке, и та ответила:

— Не успели вы его еще встретить, Ефросинья Егоровна! Я его сразу к полевым работам приспособила!

Как интересно, значит, Мэй даже не всем рассказала, как я успел отличиться? Неужели, действительно не хотела унижать публичным наказанием? Или не хочет портить мне жизнь, дает шанс заслужить хорошее отношение местных? Я не ожидал, спасибо ей!

— Тогда ведь надо покормить его, да? — спросила бабушка, и я удивился, с чего вообще посчитал ее суровой?

— Надеюсь, я не съем все ваши пирожки, и парню тоже останется, — засмеялась Мэй.

— Ой, деточка, да у меня на всех хватит, вам, молодым, надо хорошо питаться! Ой, госпожа, простите…

— Бабушка Ефросинья, перестаньте меня госпожой называть, хотя бы наедине! — удивила меня Мэй. — Вы уж точно это заслужили! И давайте, сядьте с нами и поешьте! Я вам еще колбасу дам, которую мы в городе покупали, попробуете!

— Нет, нет! — снова начала отказываться старуха. — Я мясо не люблю, я пирожки с молоком!

Тут до меня стало медленно доходить — старуха экономит на еде? Или она просто боится, что съест слишком много, объест «молодых, которым силы нужнее»? Я, честно говоря, ем хорошо, никогда себя не ограничивал, а не толстел, потому что спортом занимался. Даже если это неправда, и никакого голода у них не ожидается, внезапно стало стыдно: меня самого накормили «от пуза», и никто куски не считал. А толку от меня пока что было… маловато толку, больше по лесам бегал. А в этой деревне, или подворье, как бы его попонятнее назвать, я пока что встречал только женщин, стариков и детей. Нет, вру: еще стража на воротах была, периодически сменяющаяся, именно они меня и поймали после побега.

Но остальные… получается, работать как раз и приходится этим женщинам, да еще деду. А я, здоровый мужик, морщу нос при виде земли и лопаты. Пожалуй, мне впервые представился случай сделать что-то полезное в этом мире. Ну и пусть это будет неприятная и непривычная грязная работа. Служить мишенью для ударов точно не лучше, а сбежать отсюда в лес и жить там в шалаше, рискуя быть съеденным зверями — так и вовсе глупо.

Мои мысли прервали слова Мэй:

— Ну, тогда просто чаю попейте! А Лекс нам расскажет, кто он и откуда. Я же знаю, что всем интересно!

Я чуть не поперхнулся: предупреждать же надо! Хотя, конечно, любопытство явно мучает местных, и лучше уж я сам навру складно, чтобы потом не попасться на вранье неожиданно.

— Я уехал из дома, чтобы поискать лучшей доли, потому что не хотел воевать с родней за наследство, — вдохновенно начал я красивую историю. — Но я плохо знал местность, и попался банде, которую давно разыскивали за грабежи. Попал в плен вместе с ними, а потом меня передали госпоже Мэй.

Ну, строго говоря, вторая часть моего рассказа была очень близка к правде. Не зря Мэй взглянула на меня остро, словно пытаясь сопоставить факты. Ну, правдивее уже нельзя, а то меня либо сожгут тут как колдуна, если про перемещение из другого мира расскажу, либо просто в местный дурдом определят.

— Бедняжка! — расчувствовалась бабушка, заставляя меня залиться краской стыда. Но что мне еще делать, не врать не получается! По крайней мере, ничего плохого я им точно не сделал, и никого не убил. Уверен, что и не смог бы убить.

— Ешь пирожки! — пододвинула она большую миску, потом сама достала оттуда румяный масляный пирог и ватрушку, положила мне на тарелку. Вторую порцию выпечки она положила перед Мэй.

Девушка в это время разливала из глиняного расписного чайника ароматный напиток по нашим чашкам.