— Не говорите, пожалуйста, просто сделайте это быстрее! — стараясь не вдумываться в ее слова, практически взмолился я. Я не люблю боль, я ее вообще ненавижу, и даже не представляю, как перенесу позорное публичное наказание, но я не имею права давить на жалость и пользоваться ее добротой. Если опять совершу глупость, а я рано или поздно ее совершу, то не хочу со стыдом думать, что меня в прошлый раз простили, а я снова не оправдал доверия. Пусть уж все будет честно.

— И я снова тебе предлагаю: забуду все твои проступки без наказания.

— Забудете, но не простите? — угрюмо поинтересовался я. — И не забудете, а просто не будете об этом напоминать, но вину это все равно не снимет!

— А что, тебе вину нужно обязательно через задницу снимать? И так каждый раз? — поинтересовалась Мэй, а я, невзирая на общее мрачное настроение, рассмеялся. Похоже, что она права.

— А просто не делать глупостей ты не пробовал? — задала она следующий логичный вопрос.

— Да оно само как-то, — честно ответил я.

— Я заметила, — усмехнулась она, осторожно, платочком, доставая роскошный крапивный побег.

— Осторожно, она жгучая! — предупредил я.

— Я догадалась, — засмеялась она. И продолжила: — Больно, наверное, по голой-то… хм, части тела?

Вот садистка, а? И, в конце концов, я перестал делать трагическое лицо и рассмеялся сам. Ну, ладно, чего уж там! Пострадаю один раз, выживу, наверное… люди здесь к таким зрелищам должны быть привычными, не будут всю оставшуюся жизнь на меня пальцем показывать. А если будут, тогда и начну переживать. А еще можно представить, что это все — съемки, люди вокруг — статисты и съемочная группа. Можно подумать, я бы отказался от подобной роли, если бы она подвернулась!

— А вы потом меня простите? После наказания? И… может быть, подарите немного внимания? Как в прошлый раз?

Я решил воспользоваться поводом и попросить Мэй. Вдруг пообещает? А откажет — что же, я хотя бы попытался!

— Хитрый! — усмехнулась она. — Может быть, может быть. В общем слушай: молодую крапиву — в суп. Бабуля очень вкусный крапивный суп варит, отнесешь ей. Будет отличная пища одного травоядного… да и для тебя, пожалуй, а то, смотрю, силу девать некуда! Оставшееся можно отдать Милене — она из нее варит разные отвары для волос и в крем добавляет, в общем, найдет применение!

— Все отдать? — не понял я. — А как же… Ну, не то, чтобы я очень настаивал, нет — так нет! Если вы так решили…

Знаю, быстро я поменял свое решение получить наказание за все нарушения порядка, но внезапно закончились силы строить из себя крутого. Пусть моя «хозяйка» сама решает…

— Да вот, думаю, что нужно сплести тебе штаны из крапивы, чтобы отвлекался на насущные проблемы и меньше глупостей делал! — мечтательно заметила Мэй. — Кому бы поручить эту работу, как думаешь?

Точно, садистка! Но мне почему-то весело, и уже даже не страшно принять наказание, если все эти шутки его не отменят в итоге. И тут решил сам пошутить, вернее, просто вырвалось, спасибо общей эрудиции:

— Так давайте вызовем сюда Элизу с ее дикими лебедями! Пусть плетет!

— Что?!

Странная у нее реакция, где я прокололся? Мало ли сказок по свету ходит, добавлю еще одну!

— Это легенда есть такая у людей, сказка, я ее только что вспомнил! — на голубом глазу соврал я.

— Я тоже знаю эту сказку, — медленно ответила она, внимательно вглядываясь в мое лицо.

Мэйри

— Сказка? — протянула я. — Ну да, сказка… А откуда ты родом, Лекс?

— С севера, — быстро сказал он.

— А как попал в рабство?

— Попал в плен, и вот… а потом меня продали, — тоже не особо задумываясь, ответил он.

— И кто автор этой сказки?

— Андер… ой! Один сказочник к нам приходил…

— Вот именно, что «ой!» — хмыкнула я. — А откуда ты на самом деле? Лекс, или как тебя на самом деле зовут?

— Если я скажу правду, меня сожгут на костре, или что здесь с колдунами делают? — заметил он, осторожно улыбаясь и пытливо всматриваясь в мое лицо.

Мои смутные подозрения подтвердились: этот мужчина был слишком «не такой», не похож на окружающих, хотя вначале я списывала все на его происхождение: кто знает, как в этом альтернативном мире воспитывают уроженцев знатных фамилий? На простого крестьянина-то Лекс был похож примерно так же, как я — на орчанку. Страха перед хозяевами и вообще теми, кто выше по положению, у него не было, и я думала, что дело в характере. Выходит, не только в нем.

Но теперь я не хочу скрываться и делать вид, что ничего не поняла. Хочется с кем-то поговорить откровенно. Того, что он меня выдаст, не боюсь — для этого нужно быть сумасшедшим, ну, либо просто подонком. И самоубийцей заодно — поверят-то мне, а не ему!

— Лично я жечь не буду, ты мне нравишься! — заметила я. — Да и кто каждый день меня так разнообразно развлекать будет?

— Значит, про «ландшафтного архитектора» мне не послышалось? — поинтересовался он. — А я думал, что у меня в голове такой странный переводчик включился. То есть, вы… тоже? А я, правда, вам нравлюсь? — вдруг добавил, не утерпев.