— Через неделю я улетаю с ним в Париж.

— Я тоже могу свозить тебя в Париж.

— Нет, — Макс нервно усмехается, — между нами ничего не будет.

— А дружба?
– указательными пальцами касаюсь нежной кожи над шортиками.

— Дружба? — она выглядит озадаченной.

— Угу. Мы будем гулять, невинно держаться за руки, может быть целоваться в щечку. Ходить друг к другу в гости на чай, вот как сейчас, - обнимаю ее затылок и мягко притягиваю к себе, — если я нечаянно ошибусь и поцелую в губы, то моя подруга должна будет меня простить.

– Ты несешь ерунду, — Макс сама преодолевает последнее несущественное расстояние между нашими губами. Ее язычок скользит мне в рот, пытливо изучая. Поцелуй неопытный и от этого крышесносный.

Феечка сама не замечает, как начинает медленно раскачиваться на мне. Шелк скользит по брюкам, делая эрекцию каменной. В который раз за вечер. Так от недотраха и сдохнуть недолго.

— Ванильный десерт, — шепчу Макс на ушко, — воздушные взбитые сливки с клубникой и шампанское. Вот что ты такое, Макс, - ладони подрагивают, когда касаюсь ее обнаженных ног. Пальцы ныряют под шелк, — я потрогаю?

— Потрогаешь?
– она сексуально кусает свои губки. На щеках румянец.

— Легкий петтинг, чтобы снять стресс, - ныряю ладонью под резинку шорт. Белья нет, — ты так возбуждена.

— Немного.

— Много, - средний палец проезжается по набухшему клитору. Раскрываю ее нежный цветок и поглаживаю.

— Вот черт, - Макс запрокидывает голову, — и часто так друзья делают?

— Если эти друзья с привилегиями, то да, - засасываю кожу на ее шее. Ласкаю языком мочку уха, очерчиваю и щекочу раковину.

— Боже, Гордей, боже, — шепчет сбивчиво, продолжая раскачиваться на мне.

Когда Максим раскрывается, становится другой. Внутри она напитана чувственностью и эротизмом, хочет быть с мужчиной.

Но Леонов точно не раскроет в ней это, только закопает раз и навсегда.

Я понимаю, почему Макс пытается меня оттолкнуть. Ей страшно, что рядом со мной, в отличие от других мужчин, она теряет голову и контроль. Вот как сейчас. Боится, что воспользуюсь и брошу.

Но я сделаю так, что у нее действительно не останется выбора, как только быть со мной. Нет, я не буду ее заставлять. Угрожать или давить. Все будет в точности наоборот - со мной она получит свободу, ощутит безопасность и не заметит, как влюбится.

Ее стоны становятся все громче, движения бедер резче.

— Кончай, Макс. Для меня, — у самого перед глазами темнеет от подкатившего напряжения, — хочу увидеть твой оргазм.

— Я сейчас, да, - Макс выгибается дугой, заваливаясь назад и я удерживаю ее свободной рукой на своих коленях. Ее тело замирает и начинает дрожать. Не удержавшись, просовываю пальцы на фалангу внутрь, чтобы ощутить сокращения мышц.

— Это было незабываемо, - с трудом ворочаю языком спустя несколько минут. Громкие стоны и крик Максим на пике до сих пор звенят во моих ушах, - прости за пошлость.
– Извлекаю ладонь из ее шорт и подношу влажные пальцы к своему лицу. Втягиваю терпкий морской аромат, затем жадно облизываю. — Пойдешь со мной завтра в кино?

— Что?
– Макс часто моргает, все еще не успев прийти в себя, — какое кино?

— Заберу тебя после учебы, свожу в кинотеатр, куплю попкорн с карамелью. Уверен, ты такой любишь.

— Очень, - она прикрывает лицо ладонями, — сто лет не смотрела фильм на большом экране.

— Я тоже, — мой взгляд падает на пол, — твоя извращенная собака на нас смотрела.

— Она не понимает ничего, — Макс ударяет кулачком мне в плечо, — не извращенная она. Не придумывай.

— А ее хозяйка? Сама кончила, а я страдаю, - ныряю головой в вырез топика и втягиваю воздух, - может и ты меня потрогаешь, по-дружески?

По скептическому выражению в глазах Макс понимаю, что ничего мне не обломится.

Максим

– И что я делаю?
– закатываю к потолку глаза в ожидании, пока Гордей откроет дверь. Но я не могла больше ждать.

Этот нахал три дня таскал меня на свидания. Чистые и невинные, как слеза младенца.

В кино мы были, кораблики в озеро выпускали и на траве валялись, в кафешке зависали. И ни разу ничего лишнего себе Гордей не позволит.

Тут приобнимет, там по спине погладит. Невинный поцелуй в щечку, комплимент, подарочек. И затягивающий омут чёрных глаз.

Я крепилась, правда! Но сколько можно?

– Доброе утро, - Гордей появляется передо мной в одних спальных шортах. Волосы взъерошены и торчат в разные стороны, на щеке след от подушки, - сколько времени?

– Восемь, - прохожу мимо него в квартиру, - вау.

Не знаю в какой период жизни он делал в квартире ремонт, но это точно был эмоциональный спад. Или просто он гот.