Шрифт:
Но после работы Денис Владимирович ловит меня за локоть в коридоре и страшным голосом спрашивает:
– Ты что с собой сотворила?
Уборщица, орудовавшая антисептиком и тряпкой у торцевого окна, перестает пшикать из пульверизатора на дверные ручки и навостряет уши.
Из чистой вредности я достаю пачку с успокоительным молча. Денис смотрит на название и немного расслабляется, но тут же качает головой.
– Оно тебе не подходит.
Это я и сама понимаю. Бессонных ночей мне хватает и так.
– Но помогает ведь, — возражаю я на удивление нормальным голосом. — Я снова могу говорить о…
Или не могу. Вероятно, торопиться с этим не стоило.
Зато уборщица натягивает маску как положено и возвращается к своей профессиональной деятельности с небывалым рвением. Только Дениса это радует куда меньше, чем меня.
– Можешь что-то другое посоветовать? — хрипло вопрошаю я, отдышавшись.
Денис потерянно мотает головой.
– Я же не врач.
Очевидно. Но в своей нынешней роли он настолько хорош, что распылять ресурсы на другую профессию, даже такую важную, — преступление перед всей строительной отраслью.
– Тогда без вариантов, — я пожимаю плечами.
Врачам сейчас уж точно не до чьего-то там горя. Оно не смертельно. Нужно только время, чтобы справиться, и душевные силы, которые рано или поздно появятся.
– Давай я хотя бы… — Денис осекается на полуслове и смотрит на уборщицу.
А мне почему-то снова пережимает горло, и я молча наблюдаю, как он взвешивает за и против.
– Я тебя подвезу, — решительно заявляет он — несколько громче, чем это реально необходимо. — А там… какие у тебя планы на выходные?
– Все ещё наполеоновские, — отвечаю я от неожиданности совершенно нормальным голосом.
– Без Смоленска? — подначивает он.
– Без Смоленска, — серьезно соглашаюсь я и безропотно позволяю увести себя на стоянку, размышляя о том, что мы, кажется, только что несказанно осчастливили уборщицу: ей наконец-то есть что обсудить с подружками.
Но никакого внутреннего протеста эта мысль не вызывает, и я машу честной труженице рукой на прощание.
Она машет пульверизатором в ответ.
Глава 10.1. Верные друзья
Еще в машине мой телефон характерно тренькает, и я поспешно достаю его из сумочки.
В сетях оживает чат, молчавший со дня поминок. Две давние подруги, бывшие однокурсницы, оставшиеся в моем родном городе, перебрасываются пристрелочными репликами и, убедившись, что все одинаково задолбались, упоенно ругаются то на работу, то на сложившуюся ситуацию. Я одариваю экран дурацкой умиленной улыбкой и включаюсь в разговор.
Мне незамедлительно предъявляют фотографию маленького сынишки. В детских садах работают только дежурные группы, и отдавать туда ребенка страшновато — а работать на законной удаленке, когда он дома, практически невозможно. Зато если достать из машины палатку и разбить ее прямо посреди квартиры, это решает часть проблем, и из-под выгоревшего зеленоватого полога выглядывает довольная детская мордашка, которой все нипочем. С другой стороны полога торчит скорбная собачья морда. Ей все дается гораздо сложнее, и я хихикаю над этим контрастом.
– Ужин?
Я вздрагиваю и отвлекаюсь от телефона. Позабытый Денис стоит, прислонившись плечом к кухонной арке, и смотрится так гармонично, словно всю жизнь ее подпирал.
– Закажем? — малодушно предлагаю я.
– У тебя там помидоры вянут, — не поддается на провокацию ГИП мечты, обозначив затылком движение в сторону холодильника. — Может, салат?
– Звучишь, как моя мама, — ворчу я и снова хватаюсь за телефон — точно ведь, маме еще не писала сегодня! — а потом задумываюсь. — Нет уж, пошли по наклонной — туда нам и дорога. Арабиата?
– Это как? — живо заинтересовывается Денис, и я запоздало вспоминаю, что инициатива наказуема.
С красноречием все еще проблемы, и я бесцеремонно тесню гостя с кухни, решив, что проще показать, чем объяснить. Денис не поддается — и в наказание остается чистить помидоры от шкурок, пока я лью на чугунную сковороду томатную пасту и оливковое масло. Полка со специями сегодня все-таки становится чуточку свободнее, а вот полку с макаронами мне еще разгружать и разгружать.
Потом мы сидим в комнате, залипнув в очередной сериал, и дружно запиваем пасту молоком: с перцем я переборщила, но переделывать лень — обоим. Я приваливаюсь плечом к Денису. Мне хорошо.
Только сериал какой-то возмутительно короткий. И день — тоже.
– Останешься? — спрашиваю я безо всякой задней мысли.
Денис с сомнением поглядывает на кухню.
– В прошлый раз было как-то бессонно, — признается он и беспомощно улыбается. — Но домой я не хочу, тут ты права.
– А у меня еще полкило эфиопского кофе, — хвастаюсь я и тут же несколько скисаю. — Только ваниль закончилась. Но есть корица! И бадьян… вроде бы.
Денис, заметно оживившийся при упоминании кофе, снова делает сложные щи и о чем-то напряженно размышляет. Я бессовестно оставляю его наедине со всеми его сомнениями и ухожу к плите.