– Всякое может быть, сир… – уклончиво ответил советник. – Как Бог даст…

– Опять?!

– Я имел в виду, ваше величество, что герцога Робера еще надо вытащить из крепко охраняемого узилища… – Сугерий уверенно посмотрел на короля. – Его стерегут, как зеницу ока, тогда как графы де Блуа у нас буквально под боком, бери – не хочу…

Людовик встал и прошелся по комнате, широко шагая и размахивая руками, словно он разминал затекшие плечи. Сугерий давно не видел своего повелителя таким оживленным и едва заметно улыбнулся, опустив для верности голову, словно рассматривал какие-то бумаги, принесенные им для короля. Людовик заметил суетливость своего советника, подошел ближе и, заглядывая из-за спины в бумаги, спросил:

– Смеешься над своим королем?..

Сугерий втянул голову в плечи, ожидая мощной оплеухи, коими Людовик частенько награждал многих из своих подданных, находясь в неважном расположении духа.

– Нет, сир. Я, это, как его, смотрю отчеты о расходовании средств. Так, можно сказать, краем глаза…

– Краем глаза, говоришь?! – Людовик изобразил на своем лице гнев, чтобы скрыть улыбку, вызванную откровенным испугом его советника. – Я тебе покажу «краем глаза»! Почему это, скажи на милость, ты просматриваешь важнейшие для меня отчеты «спустя рукава»?..

– Сир, я так, к слову… – Сугерий решил подыграть монарху, продолжая разыгрывать испуг и оторопь. – Столь важные…

– Ладно, ладно, не юли и не вертись, как уж на сковороде! Я пошутил…

– Все усилия сосредоточь на возможности изволения герцога Робера Куртгёза из темницы. Все возможности…

– Сир, а как же агенты Генриха, высадившиеся у нас под носом? – Не унимался советник, ощущая опасность каким-то седьмым, древним и забытым чувством. – Мне кажется подозрительным, особенно, в свете последних событий…

– Каких, прости меня Господи и Святой Дэни, к чету событий? – Король надул щеки, давая понять, что вопрос решен, закрыт и возврата к нему не будет. – Мало ли, чего может померещиться… – он отрицательно помахал рукой. – Да и откуда у Генриха секретная служба… – Людовик задумался, поднял глаза к потолку, балки которого были украшены грубоватой, но затейливой резьбой, потом, помолчав немного, добавил. – Нет, даже если Генрих и решил создать первую ударную группу, у него она только готовится и ищет цель для атаки. А у нас, слава Господу Вседержителю и Его святому ангельскому воинству, все под контролем…

– Дай-то Бог, ваше величество, дай-то Бог… – Сугерий обреченно вздохнул. – Мне можно удалиться?..

– Погоди-ка, друг мой. – Людовик сел в кресло, заскрипевшее под его тучным телом. – Говоришь, что у Годфруа сын толковый?..

– Истинно так, сир. Образованный, умный и преданный. Весь, можно сказать, в отца!..

– Это хорошо. – Резюмировал король. – Вот его, Сугерий, ты и готовь с группой в Англию. Введи в курию, подыщи для прикрытия какую-нибудь должность. В общем, тебя учить не надо…

– Будет исполнено, сир.

– Ступай, ты мне пока не надобен…– Сугерий встал, низко поклонился и поцеловал руку короля. Людовик вспомнил о чем-то, на его взгляд, очень важном. – Нам надо посулить «золотые горы» графам из Блуа-Шампанского дома и склонить их к миру, а затем, к союзу. Если кто-нибудь из них станет, не приведи Господь, королем Англии, им всем будет уже не до Франции. Ты, я надеюсь, сможешь зажечь там гражданскую войну?..

– О чем речь, ваше величество! – Хитро улыбнулся советник. – Лишь бы…

– Именно… – Людовик опустил голову и задумался. – Иди, ты мне больше не нужен на сегодня…

– А, если, сир, монсеньор епископ де Шартр прибудет?..

– Тогда, мой друг, я жду вас обоих у себя…

Тауэр. За месяц до описываемых событий.

Гуго де Биго направлялся к королю более спокойным, нежели три месяца назад, – у него был уже практически четкий план акции, и, как ему казалось, совершенный, продуманный и многоходовый, позволяющий, с каждым этапом, втягивать в орбиту интересов короны новых персонажей, соседние провинции, в общем и целом, всепожирающий костер мести.

Но нервы и раздумья бессонных ночей все-таки проявляли себя: Гуго заметно постарел, немного осунулся, под его глазами темнели круги, а лоб и скулы покрыла сеть еще не глубоких, но заметных морщин. Однажды, когда слуга брил его, он заметил свое отражение в большом серебряном и отполированном до блеска блюде. Вид постаревшего человека насторожил его, а небольшой нервный тик, охватывавший правое веко, расстроил его, старавшегося всю свою жизнь походить на усопшего отца – Гуго-старшего де Биго, славившегося до самой могилы невозмутимостью и каменным выражением лица.