– Что ж, – усмехнулась Жрица, – будем встречать рассвет ночным бдением. Вспомним молодость!

С той ночи жизнь Янники круто изменилась. Верховная, спускаясь с платформы возле главного храма Озёрного края поутру, приказала Гутрун:

– Дочь спрячешь до поры до времени. На виду спрячешь. Так надёжнее, Благочестивая. Не спорь! Отправишь в Дергиборг. Пусть поработает малой вёльвой. Там старая Хейд давно помощницу себе просит. Да из сестёр, сама знаешь, никто на покой не спешит. А так Янника мир увидит и, может, чему полезному научится, да и спеси поубавит.

От слов Верховной Янника обиженно надула губы. Какая такая спесь? Нет её у Янники! Совсем нет! И вздёрнула обиженно свой прелестный носик. Но жрица рассмеялась и любовно потрепала её по розовой щёчке:

– Ну, ну! Не дуйся, маленькая злючка! Тебе полезно будет! – и, повернувшись к Гутрун, снова приказала отрывисто и сурово: – Сама к ней ни ногой! Уж не знаю, что на земле творится, но дела страшные. Пусть о даре девочки твоей поменьше знают. Сигни и Гарди молчать умеют, а за других не поручусь. А у старой Хейд не забалуешь! – и она подмигнула Яннике.

И на этом всё. Благочестивая Гутрун только руками всплеснула. Да разве с Верховной поспоришь?! В тот же день собрали Яннике небогатый скарб. Шелковые платья да сорочки попрятали по сундукам, а льняные платья, что поплоше, сложили в дорожные сумки. На ярмарке в тот же день было куплено все необходимое. Белокурые волосы Янники заплели плотно в тугую косу и уложили низко, закрепив медными пиками. Присыпали чуть тёмной пудрой. А из всего великолепия иллике только один золотой вестник оставила мать, на всякий случай, повесив золотой конус на чёрный шнурок и засунув дочери его за пазуху.

– Куда ты едешь? – осторожно интересовалась у Янники сестрёнка Дэгни, испуганно наблюдая за стремительными сборами.

Но Янника и сама не очень понимала, куда её отправляют. Она только сейчас отчётливо осознавала, в каком закрытом, ограниченном мире жила все свои пятнадцать полных лет.

Когда последние приготовления закончились, мать протянула Яннике книгу для записи расходов и мешочек монет на первое время.

– Слушайся старую Хейд, доченька. Не перечь ей! Всё равно, даже очень старые иллике долго сохраняют добрый характер. Поэтому не перечь ей! Но если что – поступай так, как чувствуешь, как считаешь нужным! Против себя не иди! Не для того я тебя жрицей растила, чтобы… – она осеклась. – О даре своём никому не рассказывай. Но делать своё дело не стесняйся. Когда будешь помогать людям, девочка, сама плату не назначай. Малым вёльвам плата золотом не положена. Но бери всё, что от доброго сердца тебе давать будут. Не брезгуй ничем и за всё благодарна будь. Так и говори: спасибо, Снежная дева, за науку!

– Мама, – вдруг заволновалась Янника, – а когда вернуться можно будет?

Гутрун задумалась:

– Вот братья на каникулы из академии прилетят, тогда и тебе весточку вышлю. Что ж, пора! – и Благочестивая расцеловала дочь в обе щеки.

Хотела Янника сбегать с дымным озером попрощаться, но не случилось. Иех! Обидно!

Часа в три пополудни высыпали все домашние Яннику провожать. Мать тихо плакала на пороге, Дэгни сопела горестно в кулачок и лезла к сестре целоваться, дворовые тоже то и дело смаргивали тяжёлые солёные капли, подходили тихо, обнимали, нежно гладили по голове. Отец неловко кивнул на прощание. Мужчина, как всегда, был сдержан: с самого рождения девочки он ведал, что путь иллике не в его власти... Да и не пристало мужчине плакать понапрасну. К тому же, кто на Хротгаре рискнёт обидеть иллику?! И только средняя сестра Хилди украдкой довольно улыбалась.

Вместо привычной платформы, погрузили Яннику вместе со всем её нехитрым скарбом в запряжённый крытый возок и, крепко обняв на прощание, отпустили на все четыре стороны, в славный городок Дергиборг, что располагался у самых священных гор.

И только когда возок тронулся, Янника вдруг поняла, что осталась одна. Совсем одна. О, Снежная дева!

***

Ехать в возке оказалось делом препротивнейшим. Яннику трясло, качало, подкидывало, переворачивало, сбрасывало, колотило. И ещё много и много чего. К ночи у девушки болело всё! Не спас даже короткий ночной отдых в придорожном гостевом доме. А ранним утром, сразу после лёгкого завтрака, всё повторилось вновь. И Яннику вновь трясло, качало, подкидывало, переворачивало, сбрасывало и колотило…

С тоской вспоминая комфортные и быстрые полёты на платформе, Янника вдруг впервые задалась вопросом: а почему ей нельзя было лететь? Она ведь иллике! А это значит, что вполне способна поднять платформу в воздух. Так почему же она едет в этом противном возке? И почему никто не додумался сделать платформы индивидуальными – маленькими? На одну иллике? Чтобы всегда можно было добираться до места, не ожидая никого? В Озёрном крае нет умельцев?

Сложные вопросы мироздания роились в её голове шумно и оголтело. Они не находили выхода и повисали в душе странным разочарованием. Да! Эх! Сейчас бы сбегать к дымному озеру и расспросить хорошенько. Её любимые завитки иногда кое-что по дружески ей подсказывали, то картинкой на воде, то даже словом написанным. Через час сложные вопросы мироздания так утомили девушку, что она задремала. Крепко задремала и совсем пропустила тот счастливый момент, когда могучий возница наконец крикнул зычным голосом: «Тпру!»

Спросонья Янника даже не сразу поняла, где она находится. Но её внутреннее стойкое желание оказаться подальше от этой тряской колымаги было столько велико, что девушка, совершенно не думая, порывисто оттолкнула от себя дверь повозки и, как куль с мукой, вывалилась наружу.

К своему счастью, не на каменную дорогу, а прямо в худые и острые руки какого-то неизвестного долговязого паренька.

– Ха! – раздался довольный детский голосок снизу. – Малых вёльв ты ещё не ловил, Риг! – и уже Яннике строго и немного погодя: – Слезай давай с моего брата, вёльва!