Шрифт:
– Я ведь совсем ничего не знаю, - всхлипнула она очень тихо.
Но Старая Хейд услышала и также тихо, но очень отчетливо успокоила:
– Знание – дело наживное. Главное не лениться. А с остальным я помогу.
И снова потянула растерянную девочку. Та шмыгнула носом и пошла послушно. Жизнь нужно было открывать для себя заново.
Глава 9
Спустя полгода в один солнечный морозный день Янника забежала домой из школы, запыхавшаяся и счастливая.
– Мама Хейди, – крикнула она с порога, – я на горку с Дуськой и мальчишками.
– Хорошо! – отозвалась Старая Хейд, привычно что-то разбиравшая в своей кладовой. – Только ненадолго, девочка, нам ещё с тобой отвар для Энбергов готовить и болотницу сушить.
– Ага-ага, – закивала Янника, торопливо снимая с себя белую «выходную» шубку и сбрасывая под полку узорчатые сапожки.
– Может, поешь? Я много чего наготовила!
– Неа!
Из кладовки доносилось привычное негромкое ворчание Хейд:
– Опять «неа»! Только завтракала ведь! Исхудаешь!
Янника, у которой этот вечный маминхейдин диалог «про покушать» вызывал невыносимое умиление, рассмеялась и, натягивая очень быстро на теплые вязаные носочки высокие мужские ботинки и накидывая одновременно на одно плечо простенький тулупчик, крикнула:
– Я не голодная, Хейдуша! Меня Риг в школе покормил!
А потом натянула шапочку пониже, чтобы мороз уши не покусал, и побежала во двор. Там, у самой калитки, её, как и всегда, ожидали друзья. Да – да! Самые настоящие-пренастоящие друзья! Неизменный Риг, красивый, спокойный и немногословный, верный рыцарь и наперстник. Придирчивая, вредная Дуська, с первых дней решившая «держать врага», то есть Яннику, «поближе», да так и затесавшаяся в компанию навечно. Рыжий Гейт, драчун и проныра, это его в первый же учебный день Янника изо всех сил треснула по башке тяжелой энциклопедией, чтобы не задирался, а он отплатил драчунье невероятной преданностью с восхищением напополам. И огромный, как снежный медведь, неповоротливый и основательный Яр, решивший взять на себя роль телохранителя неопытной вёльвы, когда та, ничего не требуя взамен, спасла от верной гибели слабого щенка, что родители Яра выкинули в овраг умирать.
С мальчишками оказалось дружить намного интереснее, чем что бы то ни было! Они не требовали большого внимания, не ныли и не отбирали новые заколки. Не красовались перед зеркалом и никогда не отвечали, если Янника говорила что-то «просто для себя». Для фона, чтобы проговорить минувший день, и в этом разговоре с самой собой сохранить драгоценные новые мысли и чувства, рождавшиеся где-то внутри её трепетного сердечка. Они стоически слушали всю ту ересь, что несла изголодавшаяся по простому человеческому общению Янника, и никогда не встревали, если малая вёльва с Дусей не могли что-то поделить. Правда, это «что-то» обычно представляло собой время одного красивого юноши, приходившегося Дуське родным братом, но не суть! В общем, с мальчишками дружить было здорово! И чего их Благочестивая Гутрун прятала на мужской половине поместья всю Янникину сознательную жизнь?! А?!
Да, жизнь Янники в эти полгода стремительно и неизменно поменялась. И теперь она точно знала, что до этого словно и не жила никогда. Не дышала полной грудью. Все спокойные и беззаботные пятнадцать лет, проведенные в отчем доме, меркли на фоне бурной, яркой и счастливой детской жизни в Дергиборге, жизни, полной простых трудностей и незабываемых впечатлений. Жизни, полной настоящей любви и заботы.
Эта новая жизнь хлынула бурным потоком в тот самый день, когда заплаканная Янника вернулась из храма Снежной Девы. Тогда Старая Хейд, поставив перед юной иллике тарелку с ароматным наваристым супом, спросила легко, даже несерьёзно как-то, с улыбкой:
– Как же ты жила, девочка? Неужто тебя и правда в высокой башне из золота держали?
И эти два простых вопроса неожиданно прорвали плотину из слёз и слов. А Янника, ничего не утаивая, стала рассказывать. О том, как жила, как серо и буднично проводила свои дни, окруженная только стенами поместья Ольсон, и наконец о том, как была бесконечно одинока. Училась ли она? Училась. К ней и её сестрам приезжали учителя из города. Дважды в неделю. Потом она ещё вела счета поместья, проверяла запасы, читала амбарные книги, считала доход и расход, ездила по полям вместе с матерью, проверяла работы. Составляла меню для женской и мужской половины. А вечерами занималась рукоделием. Старая Хейд почти не перебивала, лишь вздыхала тяжело, а иногда качала головой, словно не веря, что так может быть в действительности. И Янника вдруг, сама не замечая как, рассказала свой главный, особо хранимый секрет – про горное озеро Снежной Девы.
– А как ты туда добиралась? – удивлялась женщина. – Это же высоко в горах, да и проход открывается раз в год в великий праздник.
Но Янника пожимала плечами – откуда ей знать? Она просто приходила к ущелью, что располагалось на краю поместья, а там спокойно по мягкому белому мосту переходила к озеру.
– Неужели ты до него так легко добиралась? – снова удивлялась женщина.
– Да, – шмыгала носом Янника, не понимая вопроса, – а что в этом сложного?
Но Старая Хейд лишь удивленно приподнимала брови.
Тогда Янника снова набралась смелости и поведала старой вёльве последнее – о снежных завитках над водой, что играли с ней, когда она, счастливая, плавала в дымном озере, доверяя ему одному все свои одинокие детские секреты.
– А мама? – вдруг спрашивала Хейд.
– А что мама? – удивлялась Янника и поясняла, что в последние годы вообще видела её раз в день, когда с девочками садились ужинать. Но там было не до разговоров.
– А кто читал тебе на ночь дневники Снежной девы?
И вот на этот вопрос Янника не нашлась, что ответить. Лишь уточнила: