– Я не пойду туда… – наконец выдавила из себя девушка.

– Что так? – Хейд явно переборщила с показным равнодушным тоном.

– Храм возле площади, а там напротив глаз много…

– Надо полагать, – Хейд стояла спиной к Яннике и продолжала аккуратно выкладывать на стол зелень, – красивых таких глаз. Венценосных, я бы добавила…

И старая вёльва резко повернулась. Какое уж тут деланое равнодушие?! У Янники задрожали губы.

– Неужто совсем не понравился жених? – удивилась вёльва.

Девушка с трудом удерживала слезы, потому как незачем плакать, но… Она, шмыгнув, пожала плечами, не понимая, как расценивать происходящее. Если честно, Янника вообще к Асгару Молчаливому не приглядывалась, пока шла. А поняла, что это он и есть, когда имя своё настоящее произнесла так опрометчиво. Но тогда поздно уже было… Его портрет частенько мелькал в классе на тетрадках у девчонок. И не только его. Но разве она вглядывалась? И лишь тогда, когда при прощании белокурый спаситель посмотрел на неё так, как смотрят торговцы на редкий экземпляр, купленный по дешевке у дурочка, у девушки от предчувствия и липкого страха зашлось сердце. Тогда она и вспомнила слова отца, что правитель Северного края Харальд Сигурсан уже заплатил хилест её семье.

Янника собрала волю в кулак, призывая спокойствие, и уже хотела ответить вёльве строго на вопрос… Но вместо этого произнесла то, что давно болело в её нежном, глупом сердечке:

– Я больше Рига не увижу? Никогда-никогда? – и крупная слезинка, одна-единственная, скатилась по щеке.

Долго молчала вёльва, внимательно разглядывая Яннику, застывшую с невероятно прямой спиной. А потом, махнув рукой, вдруг обессилено присела на лавку, чтобы сказать тихо:

– Да куда же он от тебя денется, девочка моя?! Куда? Если захочешь, судьба его на блюдечке к тебе принесёт, все дороги к твоему порогу построит!

И заревела Янника, кидаясь в Хейд, и счастливо всхлипывала у неё на груди, уткнувшись, как маленькая девочка. Вёльва убаюкивала плаксу, гладила по спине, пока слёзы облегчения и радости не закончились все.

Она вытерла последние капли с юного лица своими добрыми, натруженными, слегка шершавыми руками. И улыбнулась:

– А в Храм ты всё-таки слетай на своём тряпичном скарбе. Вот никто и не успеет тебя разглядеть. И не вздумай мне здесь театру разыгрывать, что не понимаешь, про какой летающий скарб я говорю!

Янника покраснела и выдавила:

– И всё-то ты знаешь, Хейдуша!

– Ох, не всё, моя девочка. Не всё!

***

Ночью город не спал. Все, предчувствуя невероятное, стекались к благословенному кругу. И стар, и млад. И даже вёльва с девчонками не утерпела. Надев своё строгое церемониальное платье, сняв с головы привычный, серый вёльвин убор, уложив белоснежные волосы наследной иллике в высокую причёску с перекрёстными косами, вдев в уши серебряные серьги с тяжёлым зелёным камнем и став на невысокие каблуки, Хейд сбросила в буквальном смысле лет тридцать. Не меньше!

Красивая, высокая, статная, она не шла – плыла. Той самой, слитной походкой наследных иллике. И Янника невольно скользила рядом, потому как тело вспомнило перебор. На них оборачивались благоговейно. Дуся сначала плелась следом, а может катилась, кто знает?! Девчушка пыталась раз десять подстроиться, но потом, махнув рукой, поскакала вперёд, как могла, периодически останавливаясь, чтобы не потеряться.

У круга было уже совсем тесно, когда вёльвы подошли. Но народ, кланяясь, расступался. И вёльвы скоро очутились у самого камня. Громко журчала вода, и резервуар у стелы был почти полон. Второе солнце уже село. И все ждали, когда загорится на севере первая звезда Снежного Хротгара.

Вот высоко-высоко над головами задрожало марево ночи, и сквозь него блеснул яркий голубой свет, а потом, словно растягиваясь в разные стороны, вспыхнула далёкая звезда. Она, отражаясь, кинула на чёрную стелу первый луч, прочертив знак снежного благословения. Вода кинула в резервуар последнюю каплю и поверхность застыла, ловя сияющее мерцание, отражённое стелой. Круг скрипнул, ловя свою часть света. И приподнялся над землёй. Люди ахнули.

И лишь Хейд, величественная и торжественная, простёрла руки вперёд. Над Дергиборгом запел её могучий, чистый голос:

– Ладет снодектэ хавет кёке! Дет ёукерь Ликке опп, бринг хёйп ог глете тиль фольг! Мюуте алле вейрё хельдиге и дег! Йомфрисней, текк!

Что она пела, понять остальным было трудно, да и не нужно было, но Янника, которая с детства слушала этот забытый язык, сумела перевести в голове более или менее близко: «Снежное море пусть кипит. Поднимает Счастье вверх, приносит людям надежду и радость. Пусть сегодня будет удача всем! Снежная дева, благодарим!»

Круг стал быстро подниматься вверх, пока не достиг самого верха стелы. Он сначала медленно, а потом всё быстрее стал крутиться.