– Отличная речь, Марк Антонович, – заговорил лысый, выждав паузу и убедившись, что оратор закончил. – Я думаю, ее обязательно нужно включить в протокол в качестве преамбулы или морально-этического обоснования. И если на академика Семённого Ваши слова подействуют так же, как на нас, то, думаю, с активацией проекта «Мессия» проблем не будет. Что касается меня, то я – за.

– Присоединяюсь к вышесказанному, – подхватил худощавый. – Хочу отметить беспрецедентную амбициозность и смелость предложенного предприятия, которое превосходит по размаху, креативности и оригинальности все, что мы делали ранее. Особо хочу отметить оптимальность сочетания таких критериев, как: охват аудитории, организационные затраты и практическая реализуемость, а главное – потенциал и перспективы. Последнее слово, конечно, за академиком Семённым, но лично я – за активацию проекта. А теперь давайте обсудим детали, чтобы не налажать, как в прошлый раз.

Последняя фраза была произнесена более расслабленным тоном. Судя по всему, ритуальная часть на этом была закончена.

– М-да, – сидящие переглянулись. По самодовольным ухмылкам на лицах создавалось впечатление, что воспоминание о прошлом «лажании» вызывает у них скорее приятные, нежели негативные воспоминания.

– Следует отметить, – заговорил лысый, – что все сколь-либо масштабные предприятия такого рода, которые мы затевали в прошлом, с треском проваливались, создавая немало проблем и вызывая весьма сильный общественный резонанс. Сегодня худо-бедно существуют локальные экспериментальные микро-проекты типа местных ясновидящих, отшельников, старцев. Но они и существуют-то только потому, что сидят как мыши в глубинках. И как только выходят на более-менее приличный уровень – моментально сдуваются.

– Что поделать, народ стал ушлым, – усмехнулся худощавый носач. – Чудесами его уже не надуришь. Как только пытаешься что-нибудь впарить – тут же набегает целый хор знаек и разоблачает все через физику-химию. Выводишь в свет харизматика или ведуна – тотчас подноготную пробивают и в сеть сливают. Причем все грешки выведывают: от судимостей до сексуальных пристрастий. Хотя пророки эти наши и сами сыплются по-черному. Чушь иногда такую начинают нести, что вся работа коту под хвост.

– Да, уж… – понимающе переглянулись.

– Общество усложняется, дифференцируется, – заговорил лысый. – Публика становится все более разнородной. Для каждой аудитории приходится своих святых придумывать. Только успевай подстраиваться под новые запросы. На монахов-старцев или вангующих матронушек – только православные воцерковленыши клюют. На язычников-волхвов – антисемиты и фашиствующие славянофилы. Шаманы – для маргиналов и нацменьшинств. Молодежь вообще проблемный сектор. Для нее специально всяких фриков-блогеров наплодили. Но молодежь у нас переборчива, чуть что не так – бан и отписка. Для особо продвинутых – своего Цукерберга сваяли – Башу Дулова, но и в него не особо верят – нос воротят. А такого, чтобы сразу всех покрыл, чтоб был и вашим, и нашим – с такими швах. Так что мальчонка этот очень кстати подвернулся.

– Давайте признаем, – вступил худощавый, – все пророки, которых мы периодически создаем, выходят у нас из ряда вон плохо. Все они с гнильцой, с душком, с сомнительным прошлым, потому что все они, как ни крути – фальшивые, не настоящие. И народ это чувствует. К тому же, все, кого мы выводим в информационное пространство, оказываются очень ограниченного срока действия. Рано или поздно они прокалываются или слетают с катушек. Сначала их приходится тянуть за уши, постоянно подчищать косяки, а потом быстро куда-то прятать, чтобы они сами себя и систему с потрохами не сдали. И содержать их потом годами на казенные деньги, потому что Марк Антонович наш – гуманист и против утилизации отработанного материала без крайней необходимости.

– Лучшим из прошлых проектов был Порфирий Громовой, пока не возомнил себя Христом и не начал чудить с воскрешением мертвых, – вставил реплику Марк Антонович. – А лажа с ним вышла, потому что мы с Вашей подачи, Николай Игнатьевич, перекачали наш опытный образец коктейлем из эзотерики и парапсихологии, искалечили человеку психику. Он до сих пор сидит в воображариуме и не одупляется, что происходит.

– Согласен – сработали тогда топорно, – нисколько не смутившись, кивнул лысый. – Но ведь это был наш первый опыт такого типа. Это не бабушке Ванге в микрофон нашептывать. Мы были первопроходцами, все для нас было ново. В этот раз уроки извлечены – никакой эзотерики, никаких контактов с духами или инопланетянами, никаких воскрешений мертвых. По крайней мере на первом этапе.

– Абсолютно согласен. Этот парень – настоящий подарок, уникум. Надо, чтобы он таким и оставался, – худощавый как бы продолжал мысль коллеги. – Так что минимум индукционной прокачки и жестких воздействий, минимум вмешательства в когнитивные процессы. Работаем тонко и аккуратно. Объект выбирает информацию сам и действует по своему усмотрению. Мы лишь подстраиваемся под него и, возможно, изредка корректируем ситуацию.

– Именно так, – вступил Марк Антонович. – Задействовать придется все ресурсы. Софинансировать будет отец нашего героя, он уже согласился. Народ получит реалити-шоу типа «Шоу Трумана», только на порядок грандиознее. В той истории зрители знали, что все это фейк, а в нашем случае – нет. Там в объективе был обычный обыватель, а у нас – Мессия. Мы сами в деталях не будем знать, что произойдет в следующий момент. Импровизировать придется по ходу пьесы, а ареной действий станет вся Россия.

Регистрация и посадка в самолет прошли спокойно. Миша с интересом вслушивался в русскую речь, которая перемежалась с дрянной английской с ужасным русским акцентом. Он украдкой всматривался в лица соотечественников, не проявлявших к нему никакого интереса.

До отлета оставалось еще полчаса. Пассажиры неспешно устраивались, располагались. Кто-то кому-то культурно объяснял, что это не его место, кто-то просил убрать свои вещи и тело с прохода. Миша задумчиво смотрел в окошко иллюминатора. Лететь предстояло около семнадцати часов с учетом дозаправки.