– Благодарю.

Сцапав скрюченными пальцами выложенные на деревянную поверхность ключи, отправилась в указанном направлении. Как добралась до комнаты, не помню. Пришла в себя на какое-то время лишь тогда, когда дверь была заперта на засов да еще и подперта единственным стулом. Слезы мгновенно начали застилать обзор. Сгрузив на шаткий столик сумки и кое-как добравшись до кровати, упала, прижала тонкую подушку к лицу и… закричала.

Боль, терзающая меня, была не только физической, но и душевной. Что значит лишиться крыльев? Это как лишиться не только рук или ног, но и части души. У фей, пусть мы и стараемся не распространяться об этом, крылья в какой-то степени разумны. Они усиливают резерв хозяина, прикрывают от атак со спины, ведь несмотря на кажущуюся хрупкость они очень крепкие. Сейчас я чувствовала лишь обвисшие в пустоте нити нашей связи. Я больше никогда не полечу…

Сколько так пролежала, не знаю. Привело в чувство лишь то, что нужно как можно быстрее обработать раны, иначе все станет еще хуже. И дело не только в здоровье, но и в том, что колдовать нормально не смогу. Встав, пошатываясь направилась к сумкам. Благо, комнатка была совсем небольшой. Когда вытряхнула содержимое и той, и другой, мои глаза расширились от шока. В груди потеплело, а по щекам вновь потекли слезы. Утерев их и нежно улыбнувшись, потянулась к пузатой баночке из желтого стекла. Именно в таких изготавливалась, а после и продавалась самая действенная заживляющая мазь. Там же рядом обнаружились и зеленоватые бинты с вплетенными в ткань волокнами зарицы*.

Пока это все, что мне удалось разглядеть при тусклом лунном свете, пробивавшимся через мутное окошко. Медленно вдохнув и выдохнув, зажгла на своей руке светлячок и подвесила его над кроватью. Дальше предстояло самое сложное. Развязав тесемки плаща, отложила его в сторону. С тонкой некогда светло-зеленой кофточкой возникли проблемы. Из-за высохшей крови она прилипла спине. Безболезненно от нее не избавиться. Не придумав ничего лучше, зажала во рту многострадальную подушку и дернула уже наполовину снятую кофту. Сердце зашлось от боли, а зубы со всей силы сомкнулись на подушке. Вместо ожидаемого вопля раздался лишь сдавленный стон. Видимо, и на крик уже сил не осталось. Оно и к лучшему. Не стоит привлекать к себе ненужное внимание. Особенно сейчас, пока не способна постоять за себя.

Как же я ошибалась, думая, что снятие кофты – самое болезненное. Едва мои подрагивающие пальцы потянулись к местам шрамов, как тут же наткнулись на окаменевшие безжизненные неровные остатки моих любимых крыльев. И их мне сейчас предстояло вырвать. Понимая, что без какой-либо дополнительной помощи могу просто потерять сознание от болевого шока, притянула поближе тонкое одеяло, на котором горой лежали вещи. Маленький лекарский наборчик нашелся почти сразу. Вынув из специальной петельки пинцет, потянулась к уже приготовленным таблеткам, найденным немного ранее. С каждым извлекаемым кусочком рвались последние призрачные нити, соединявшие все мое существо с уже сожженными крыльями. Если бы их не уничтожили, а лишь забрали, то остатки были бы мягкими, немного подвижными. Это давало бы надежду на новый полет. Так поступали с преступниками… Но никто не имел права поступать таким же образом со знатной леди! Его Величество, впрочем, как и все его прихвостни еще пожалеют о принятом решении! Неожиданно вскипевшая внутри злость теплом разлилась в груди, придавая сил. Я во что бы то ни стало обязана выжить. Выжить назло своим палачам. Бескрылая, надломленная, но все же не сломленная.

***

Новое утро встретило шорохом дождя и тупой болью, которая будет сопровождать теперь меня всю жизнь. Не хотелось ничего, лишь лежать и ни о чем не думать. Однако жгучие мысли находили лазейки, прорываясь в мою голову. С каждой секундой они становились мрачнее, пропитываясь отчаянием. Собрав все силы, поднялась с кровати и кое-как принялась собираться, предварительно выпив очередную порцию обезболивающего. Вновь сложив все вещи в сумки, покинула тесную комнату, изо всех сил надеясь, что больше в подобное место никогда не попаду. Узкая улочка неприветливо приняла меня в свои мокрые грязные объятия. Редкие люди, встречавшиеся на пути, смотрели с неприятным любопытством. Я же, стараясь быть как можно более неприметной, не отводила взгляда от сияющего даже в такую погоду шпиля главной башни академии. Меня грела мысль, что с каждым шагом я становлюсь все ближе и ближе к ней. К месту, где у меня точно получится выжить.

Как бы я ни старалась двигаться быстрее, возле высоких кованых ворот оказалась лишь ближе к обеду. И только тут в мою голову пришла мысль о том, что обучение уже несколько месяцев назад началось. Меня просто могут не пустить как подозрительную личность. Руки от таких мыслей задрожали, а сердце забилось раза в два быстрее. Стараясь не обращать внимания на подступающую панику, подошла к маленькой двери возле ворот и довольно громко постучала.

– Кого там еще уэргские* ветра принесли?! – раздался низкий ворчливый голос. – Войдите!

Повинуясь приглушенному дверью голосу, вошла в маленькое, очень теплое помещение и замерла на пороге, так как с плаща ручьями текла вода.

– Ой, как интересно, – язвительно протянул голос, – Меня ты этим маскарадом не обманешь. Сымай капюшон.

– Светлого неба над головой, – почтительно поприветствовала я, одновременно с этим снимая капюшон и устремляя взгляд на собеседника.

Передо мной стоял широкоплечий гном, ростом мне чуть выше пояса. Русая борода его была заплетена в множество косичек. Одет он был опрятно, что у гномов большая редкость. Из-за длительных пребываний вдали от любых других существ они частенько забывают об опрятности и чистоте.

– Ну, чего пришла? Али ты попрошайка? – голос его стал холоднее льда, а черные глаза из-под густых нахмуренных бровей прищурились.

– Нет-нет! – поспешила заверить я. – Я поступать в академию пришла.

– Ха-ха-ха! А не припозднилась ли ты, девочка? Учебный год, почитай, уже месяца три как идет. Приходи-ка ты на следующий год.

– Но я не могу!

– Так, это что еще за выкрутасы?! Ишь, мода пошла! Сказано тебе, приходи на будущий год, – гном еще больше нахмурился.

– Бонко, что у вас тут происходит? – раздался новый глубокий, какой-то замогильный голос. Посреди и без того маленькой комнатки материализовался крупный пес.