Ей нравились эти необычные ощущения, что-то новое и неизвестное, то, что раньше она никогда не испытывала, не переживала. А ладонь барона скользнула вниз с груди на живот и ещё ниже, Ания инстинктивно стиснула в этот миг бёдра, не пуская его дальше.

– Не бойся...- прошептал ей на ухо, щекоча дыханием кожу виска.- Всё будет хорошо...

– Я не... не знаю...

– Всё будет не так, как с ним... Поверь мне. Если тебе станет больно, если я сделаю тебе больно, ты обязательно скажешь, и я остановлюсь... Хорошо? Ания? Хорошо?- Он говорил с ней на «ты», говорил доверительно, мягко, шептал чуть слышно. Она замотала головой в отрицании, не веря ему, говорила быстро:

– Нет... Нет, Орвил... Это всё для мужчин, я знаю, нам приходится только терпеть... Я не хочу помнить тебя вместе с этим... Нет...

Она попыталась отстраниться, но барон не отпускал её, хотя и понимал, что, если она уйдёт, то будет права, и если захочет вырваться из объятий его руки, она это легко сделает. И они расстанутся, расстанутся, быть может, уже надолго, если не навсегда.

– Он целовал тебя когда-нибудь?- спросил вдруг, и Ания вскинула удивлённые глаза, недоумённо замерев.

– Конечно...- шепнула.

– Так же, как я?- Она не ответила, только нахмурилась, поджимая строго губы, не понимая вопроса, и Орвил снова спросил:- Ты чувствовала то, что и сейчас? Когда он целовал тебя, тебе нравились его поцелуи?

– Нет! Конечно же, нет! Он бил меня по губам, а потом целовал их... Мне было больно!

– Как сейчас?

– Нет!

– Сейчас тебе не больно?

– Нет.- Она встретилась с ним глазами и мягко улыбнулась вдруг.- Мне не больно...

Орвил снова обнял её, прижимая к себе, и опять заговорил шёпотом, мягко, так, что все слова его проникали в самое сердце:

– Вот видишь, я умею целовать без боли, не так, как он это делает, и если ты позволишь мне, я не сделаю тебе больно. Я никогда не смогу сделать тебе больно. Никогда-никогда. Это он наслаждается болью, он делает больно другим, особенно тем, кто рядом...

Она усмехнулась на его слова, разделяя их. В самом деле, барон Элвуд причинял боль всем, кто жил рядом с ним, словно упивался ею. Все просто терпели его.

– Ах, Орвил,- шепнула сухими губами,- можем ли мы, смеем ли мы это делать? Бог накажет нас! Это измена, предательство. Я – своему мужу, а ты – отцу... Ты знаешь, какие силы мне давало то, что я не изменяла ему в те дни, когда он бил меня, обзывал шлюхой и заставлял покончить с собой? Ты знаешь, что он сделал со мной перед тем, как отправить в монастырь?- Орвил отрицательно двинул подбородком.- На мне живого места не было, он хлестал меня плетью, как лошадь бьют, он выкручивал мне руки, да что говорить? Он сейчас прикасается ко мне – меня передёргивает. Я ненавижу его. И я...- Голос её сорвался на беззвучный сип,- я... я ещё и забеременела после этого...

Орвил хрипло выдохнул, понимая, что отец не ограничился только побоями, сильнее притиснул к себе, стараясь успокоить, передать часть сил от себя, самого-то страдающего головными болями и слабостью после падения на турнире.

И всё равно, он-то сам приехал сюда, добровольно, никто не заставлял его, а она? По своему ли желанию она стала женой этого дурного человека, кто заставил её? За что она терпит его побои и насилие? За что вынуждена делить с ним свою жизнь?

– Оставайся у меня!- предложил вдруг, и Ания перестала дышать, замерла.- Сейчас я – барон, у меня титул и замок, я не ниже его по положению, я смогу защитить тебя от всех, кто будет мешать нам. Я смогу.

– Начнётся война, Орвил. Ты понимаешь это?

– Мой сеньор поддержит меня.

– Это кто?

– Граф Мард. Это серьёзный человек, ему можно верить.

– Серьёзный настолько, чтобы развязать войну из-за любовницы своего вассала?- Усмехнулась горько.- Нет, Орвил, нет. Я не стану причиной войны...

– Она всё равно будет! Её уже готовят! Я знаю, я вижу! Думаешь, зря граф Гавардский вызвал отца к себе?

– Значит, я не стану поводом к этой войне!

– О Боже, Ания, какая разница? Война всё равно будет, с тобой или без тебя! Мы все будем замешаны в неё, не всё ли равно?

– И ты?

Он промолчал на её вопрос, понимая, что придётся ответить утвердительно, и Ания заговорила сама:

– Я не хочу, чтобы ты воевал против него. Он сделает всё, чтобы убить тебя! Ты слышал, как он орал на галерее? Он хотел твоей смерти! Он просил, требовал, чтобы тебя добили! Ты этого хочешь?

– Старый дурак! Я не слышал, мне потом рассказали...

– Ты улыбаешься? Ты думаешь, это смешно? Ты же знаешь своего отца! Ты лучше всех его знаешь! Думаешь, он простит тебе всё? Твой новый титул, твоё положение? Служение графу Мард? Меня? Нет! Ты не должен ввязываться в эту войну! Ты не должен воевать против своего отца...

– А клятвы? Обеты? Это мой долг – поддерживать своего сеньора! Я не могу иначе! Я не могу обещать тебе этого, потому что не смогу выполнить обещаний.

Ания глубоко вздохнула, думая обо всём этом. В замешательстве она позволяла целовать себя, подставляла шею, думая о другом, смотрела отстранённо в сторону. Опомнилась, когда рука барона уже расшнуровывала лиф её платья.

Что говорить? Начать сопротивляться? А вдруг она никогда больше не увидит его? Начнётся война, и они будут по разные стороны.