Вызовы и угрозы в социально-культурном плане, в первую очередь, коснулись постсоциалистических стран, включая и Республику Беларусь, которые после еще недавней насильственной коллективизации, насаждения воинственного атеизма, борьбы с религиозными традициями и социалистической интернационализации столкнулись не только с вынужденной экономической глобализацией, но и с необходимостью отстаивания своего национального суверенитета и национальных интересов, противостояния безраздельному господству идеологии буржуазного либерализма и космополитизма, с угрозой распространения деструктивных нетрадиционных религиозных сект, ювенальной юстицией, феминистскими и гендерными движениями, однополыми браками и другими нетрадиционными социальными явлениями. То же, что еще недавно казалось естественным процессом, в связи с развитием генетических и других биотехнологий обрело форму угрозы не только духовно-нравственному, но и телесному существованию человечества.

Все это предъявляет к философии и методологии науки совершенно новые требования, выходящие далеко за рамки традиционного позитивизма и атеизма. Так, в создавшихся условиях чрезвычайно актуализировался социально-культурный подход в понимании общества как единства культуры и социальности, образуемых деятельностью человека, потребность в осмыслении основных проблем консолидации и развития современного общества и их восприятии в западноевропейской и национальной философии Беларуси.

Предстоит, прежде всего: осмыслить социальные противоречия и гуманитарные приоритеты в духовно-культурном развитии современного белорусского общества; определить роль морального фактора в культурно-цивилизационном развитии современной Беларуси; разработать социально-культурные принципы и пути реализации гуманитарного знания в формировании духовных основ общества; выявить духовно-культурные предпосылки современных вызовов и угроз общественному развитию Беларуси, его мифо-религиозные основания и формы проявления в этно-национальных культурах; выработать социально-правовые основы консолидации и развития белорусского общества и их теоретико-методологическое обоснование; и, наконец, переоценить роль мировой и национальной философии в решении глобальных и локальных социально-экономических, социально-политических, социально-культурных и других проблем.

Перед авторами данного коллективного монографического исследования в качестве первоочередной ставилась задача в той или иной мере наметить пути разрешения противоречия между традиционными и научными основами консолидации и развития современного общества. Исходным пунктом к поиску этих путей явилась опора на существующий опыт их теоретического обоснования в западноевропейской и американской социальной философии, отраженный, в частности, в теории модернизма. Согласно этой теории, современное информационное общество развивается благодаря преодолению традиций аграрного производства в направлении индустриального и постиндустриального прогресса.

Иное дело, что источники этого прогресса усматриваются сегодня не только в технике и технологиях, но и социальной модернизации и социальной коммуникации. Проблемы социальной модернизации западного общества достаточно обстоятельно рассмотрены еще в работах Г. Спенсера, Ф. Тённиса и Э. Дюркгейма. «Для обществ традиционных характерна «механическая» солидарность или «солидарность по сходствам», что предполагает построение общества путем простого суммирования однородных исходных социальных ячеек – «кланов». Общество современное строится принципиально иначе, поскольку ему присуща «органическая солидарность», превращающая его в системную целостность, где каждый элемент выполняет собственную неповторимую функцию. Процесс разделения функций (разделение общественного труда) сообщает современному обществу внутреннюю динамику, которой принципиально лишено общество традиционное» [16, с. 598].

Более углубленное обоснование данной логики и преодоления логики классического рационализма нашло свое отражение в книге основателя понимающей социологии, немецкого ученого М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» (1905).

Основы же классического рационализма были заложены еще в философии Р. Декарта. Его квинтэссенцией, как известно, явилось представление о познавательной активности субъекта. Оно изначально обретает здесь онтологическое обличье, выражением которого выступает представление о первичных (т. е. присущих «самой природе») и вторичных (т. е. конституируемых органами чувств человека) качествах. Субстанциональное противопоставление субъекта объекту в рационалистическом дуализме Р. Декарта являлось необходимым шагом в поиске незыблемой основы достоверности человеческого знания. Учению об активности субъекта познания соответствовало представление о социальном субъекте – покорителе природы и социальном конструкторе, свойственное идеологии техногенной цивилизации. Субъективность в данном случае ассоциировалась с рациональным и чувственным восприятием мира человеком в виде схоластической полемики о номинализме и реализме. При этом представления о самом познании в основном ассоциировались с антропологическим восприятием автономного природного индивида, познавательные способности которого определялись его биологической природой, а органы восприятия мира – с клавишами, по которым ударяет природа. Само же общество, благодаря такому мировосприятию, представало в виде своеобразного социального атомизма или «робинзонады».

Критический анализ И. Кантом познавательных возможностей гносеологического субъекта, выявление надличностных, общезначимых составляющих человеческого сознания (априорных форм чистого чувственного созерцания и форм конститутивной активности рассудка и разума) в социально-философском плане означал первую серьезную постановку философской проблемы основ человеческого взаимопонимания, интерсубъективности. Постановка проблемы диалектики социального субъекта и исторических обстоятельств его деятельности в рамках идеалистической онтологии принадлежит Георгу Гегелю. В основе развития всех социальных явлений, по Г. Гегелю, лежит сверхперсональное сознание – абсолютный дух, задающий в процессе логического развертывания собственных определений нормативные образцы всех мыслимых форм человеческой деятельности. Народы выступают орудиями абсолютного духа, который «в многосторонней деятельности самих народов многосторонне пробует себя». Но в философии истории гегелевский абсолютный дух конкретизирован применительно к определенной культурно-географической среде как «дух народа», вынужденный извечно состязаться с косной материей. Там, где дух терпит поражение, нет развития. Неисторические народы, по Г. Гегелю, не являются субъектом всемирной истории [17].

Это давало все основания считать, что деятельность человека не ограничивается лишь абстрактно-рациональной схемой познания, характерной для науки. Оно одновременно включает в себя как чувственно-эмоциональное восприятие мира, так и исторически сформировавшуюся традицию, ориентированную на мифологические, религиозные представления, художественные и другие образы повседневного сознания. В силу этого цель деятельности человека заключена не в нем самом, не в его психофизиологической природе и телесной организации, а в природе самого общества, его основополагающих ценностях и нормах. И эти представления легли в основу теории социального действия М. Вебера, интегральной социологии П. Сорокина и концепции инновационного развития А. Тойнби. Они и послужили основной предпосылкой зарождения методологии модернизма, ориентированного на преодоление органицизма и технократизма общественных наук. Любой тип действия, по М. Веберу, есть своеобразный результат социализации индивида или включения его в мир культуры, ее национальных, региональных, поселенческих, половозрастных, профессиональных и других ценностей и норм социального общежития.

Социальная мобильность каждого индивида имеет как локальный, так и глобальный характер. При этом глобальная культурная идентификация в качестве гражданина мира в этом случае невозможна без национальной, региональной, поселенческой, половозрастной, профессиональной и других идентификаций. И в этом плане, как отмечал М. Вебер, она предполагает соответствующие традиционные действия, характерные для каждой социальной общности, в которую включается личность, начиная с семьи; эмоциональные действия, обусловленные психологией и социально-культурным менталитетом этих общностей; целерациональные действия, характерные для жителей различных регионов страны, и наконец, целерациональные действия, осуществляемые на основе интеллектуальной культуры, обретаемой в системе образования и различных культурных учреждениях типа домов творчества, библиотек, музеев, клубов и т. д. и имеющей исключительно рациональный характер.