— Да, это будет замечательное достижение! — тихо согласилась Калиста. — Хотя мне кажется, что вы столь же успешно можете вделать все это и без меня.

— Думаю, нам будет веселее заниматься всем этим вместе, — возразил граф. — И скажу вам честно, Калиста, что если уж я должен жениться, то лучше на вас, чем на ком-либо из тех, кого я встречал до сих пор.

— Благодарю вас, — ответила девушка. — Но вы знаете не хуже меня, что это не совсем то же самое, что любовь.

— Откуда вы можете знать, ведь вы еще никого не любили?

— Мы оба знаем умом, а может быть, сердцем, как это должно быть по-настоящему.

— Тем не менее, — сказал граф, — я совершенно убежден, что брак, основанный на взаимном доверии, на общих интересах и, что самое главное, на разумном желании обоих супругов дать счастье другому, должен быть удачным.

Калиста молчала, глядя в окно, и граф снова откинулся на подушки, любуясь, как лучи теплого полуденного солнца яркими искорками вспыхивают в ее рыжеватых волосах.

Граф понимал, что девушка чувствует себя очень несчастной и не знает, на что решиться, но он подумал, что не стоит пока больше настаивать и пытаться, внушить ей, как следует вести себя в подобных обстоятельствах.

Она походила на норовистую, еще не объезженную лошадь, которая никогда не знала узды, а потому действовать надо было осторожно, ласково уговаривая, а не принуждая ее подчиняться требованиям общества.

Требования эти, подумал граф, не очень-то совпадали с ее отвагой и бесстрашием, ее пренебрежением к условностям, неотделимыми от ее мягкости и чувствительности, от ее чистого, возвышенного взгляда на жизнь, которых он ни разу еще не встречал ни в одной женщине.

Она гораздо более чувствительна и ранима, чем кажется, только она ни за что не хочет, чтобы другие это заметили, решил граф, пытаясь угадать в то же время, какие чувства эта девушка может испытывать к нему.

Впервые в жизни он не мог этого сделать, в первый раз, общаясь с женщиной, он ни в чем не был уверен.

— Ваш ход! — сказал граф.

В начале игры Калиста была рассеянна, казалось, мысли ее витают где-то далеко, и вот теперь, внимательно посмотрев на доску, она вдруг обнаружила, что ей грозит шах, а может быть, даже и мат.

— О чем вы задумались? — спросил граф немного погодя.

Девушка улыбнулась.

— Об Оресте; я думала, не от него ли вы хотите выводить новую, чистокровную породу? Из него получился бы отличный производитель!

— Неужели вы никогда ни о чем не думаете, кроме лошадей? — В голосе графа прозвучали нотки раздражения.

— Они восхищают меня, я не могу смотреть на них без волнения, — ответила Калиста. — Вчера вечером я подумала, как это глупо было с моей стороны, что я не догадалась попросить Коко подарить мне ту французскую книгу, в которой я нашла рассказ о Годольфине Арабе. Там были еще другие очень интересные рассказы, которые я хотела бы вам прочитать. — Она помолчала, словно пытаясь их припомнить, потом добавила:

— Коко, конечно, не смог бы мне отказать, потому что…

Девушка недоговорила. Подождав немного, граф не выдержал:

— Потому что — что?

— О, ничего особенного, — ответила она, как будто речь шла о чем-то совсем незначительном, и быстро перевела взгляд на доску.

— Мне кажется, вы собирались сказать, что это потому, что он влюблен в вас, — заметил граф после паузы. — Именно это вы и имели в виду, не так ли?

Взглянув на Калисту, он увидел, как краска бросилась ей в лицо.

— Да, вы правы, — не сразу ответила она, — но он был очень хороший, добрый человек, и он не пугал меня так, как Мандзани.

— Он целовал вас? — спросил граф резко и отрывисто, каким-то сразу охрипшим голосом.

— Разумеется, нет!

— В таком случае, откуда же вы знаете, что он был влюблен в вас? Он сказал вам об этом?

— Я… это было видно по тому, как он старался услужить мне, сделать мне что-нибудь приятное, помочь, и по тому, как он… говорил со мной. Я уверена, что он понимал, насколько различно наше положение в обществе, и знал, что я — не обычная цирковая артистка.

— Надо было бы совеем не иметь ума, чтобы не понять этого, — усмехнулся граф. — Но мне хотелось бы знать об этом романе.

— Никакого романа не было! — с жаром возразила Калиста. — И вы не имеете права меня допрашивать.

— Как ваш будущий муж я имею полное право интересоваться вашими отношениями с другими мужчинами.

Калиста помолчала, потом сказала:

— Люди почему-то считают, что клоуны — грубые, вульгарные люди. Многие из них действительно таковы, но Коко, он… совсем другой, непохожий на них… Возможно, это потому, что он… француз.