– Всего второй раз за двое суток, – кротко поправил Ковальский.

– Неважно. Убирайтесь отсюда.

– Мистер Моррис, – Ковальский поставил ногу на ступеньку и облокотился о перила, – не создавайте затруднительных положений. Пропустите меня к леди Фицрой. В противном случае это я буду вынужден задать вам вопрос, что вы делаете в этом доме.

– Это шутка? – холодно переспросил Моррис. Ковальский ухмыльнулся.

– О да, и очень удачная. Особенно в том, что касается вашей библиотеки. Зачем вам столько томов по психологии секса? Это тоже входит в обязанности секретаря?

– Мне запрещено иметь хобби? – огрызнулся Моррис.

– И кушетка – хобби? Понимаю, Солгрейв несколько неотёсан, но мы-то с вами образованные люди…

Лицо Морриса пошло пятнами.

– Вы начинаете надоедать, – сквозь зубы произнёс он. – Я скажу дворецкому, что разрешение пропустить вас было ошибкой и что сэр Реджинальд уволит его, если это ещё раз повторится.

– Прелестно, – заявил Ковальский, поигрывая тросточкой. – Я готов уйти. Но отсюда я направлюсь прямо к инспектору Солгрейву. Вы что-то знаете об этом доме. Ручаюсь, вы знаете, у кого были мотивы убить Виолу Харди и за что её убили. Но, по досадному упрямству, вы не желаете делиться информацией. Ладно, с вами поговорит полиция.

– Что вам нужно? – потухшим голосом спросил секретарь.

– Чтобы вы пропустили меня к леди Фицрой, только и всего.

После того, как Моррис неохотно препроводил его в гостиную, сыщик устроился на диване и задумался. Он лучше, чем обычно это бывает с героями английских детективов, был знаком с изнанкой жизни и явственно чуял своим прококаиненным носиком, что за убийством мисс Харди крылось нечто, как цинично выражались в мире шоу-ревю, «особенное». Однако на мотиве убийства его мысль упорно спотыкалась. Размышления его были прерваны появлением Миранды Фицрой, которая вошла в гостиную и села в кресло напротив него.

– Вы что-то раскопали? – умоляющим голосом спросила она. По её помятому лицу было видно, что она провела бессонную ночь. Ковальский откинулся на диване.

– Да, мэм. Я теперь почти наверняка знаю, что вы невиновны.

– Слава богу! – воскликнула леди Фицрой. – Вся моя надежда была на вас… честно говоря, я не очень надеялась, но у меня не было другого выхода. Полиция заранее настроилась против меня.

– Не думайте, мэм, что невиновность освобождает вас от разговора с полицией, – лучезарно улыбнулся Ковальский. – Вам придётся выступить в качестве свидетеля.

– Свидетеля? – леди Фицрой побледнела. – Но я ничего не видела! Клянусь, на допросе я сказала всё, что знала!

Винни Ковальский поднялся с дивана, прикрыл дверь гостиной и подошёл к хозяйке.

– Вы сказали всё и не всё. Я верю, что об убийстве вы больше ничего не знаете. Но вы знаете что-то ещё. Что-то, касающееся Виолы Харди и вашего мужа.

На леди Фицрой жалко было смотреть. Её губа задрожала.

– Нет, нет, я не могу! – она закрыла лицо руками. – Это слишком ужасно! Вы не представляете себе, насколько…

– Представляю, – с сардонической усмешкой перебил Ковальский. – Вы думаете, петля лучше?

– Не знаю, – выдохнула леди Фицрой и разрыдалась. – Господи, что же мне делать?

– Всё рассказать полиции, – Ковальский прохаживался по комнате. – Виола шантажировала сэра Реджинальда?

– Вы сами всё знаете, что же мне ещё говорить?

Сыщик вдруг ощутил на своих плечах руки леди Фицрой. Её горячие губы впились в его шею.

– Вы сами всё знаете… гадкий, гадкий мальчик…

– Ага, – хмыкнул Ковальский. Вывернувшись из её рук, он подошёл к двери и набросил крючок. Затем принялся расстёгивать пуговицы на брюках.

Полчаса спустя они лежали бок о бок на ковре перед камином, облокотившись на диванные подушки. На Ковальском был сиреневый с чёрным кружевом корсет Миранды Фицрой, леди Фицрой накинула на себя его синюю рубашку, а где в этот момент находилась рука хозяйки – мы не станем упоминать, иначе это будет не детективная повесть, а несколько другой жанр литературы.

– Гадкий, гадкий, – восторженно шептала леди Фицрой. – Надо же, при таком росточке…

– Помилуйте, мэм, вы щиплетесь, – плаксиво отозвался Ковальский. – Это больно, в конце концов.

– Ах, простите. Увлеклась немного…

Ковальский приподнялся на локте и посмотрел в раскрасневшееся лицо леди Фицрой.

– Вижу, ваш муж не очень-то балует вас своим вниманием?

– Совсем нет, – едва слышно проговорила она, – он ни разу, ни разу…

– Вот как, – Ковальский прижался к леди Фицрой и поймал её за подбородок. – И Моррису про это известно?

Почти в ту же секунду ногти леди Фицрой вонзились ему в бедро.

– Вы забываетесь, мистер Ковальский!

– Это ещё кто из нас забывается, – сердито заметил Ковальский, оторвав от себя её руку. – Видите, синяк сделали… Что ж, не хотите говорить – не надо. Я и сам восстановлю картину событий – фактов у меня достаточно. Мне, например, теперь совершенно ясно, что у Морриса есть ещё одна должность, помимо секретарской. Должность почтенная в наше время, но он почему-то делает из неё тайну.