— Дурочки…

— Да… Одна, кажется, не здешняя.

Первая и самая крупная ошибка совершена.

Через неделю, когда вы уже освоитесь с городом, пожилой и навязчивый учитель латинского языка во время прогулки по улице возьмет вас под руку и с укоряющим смешком скажет:

— Да-с, здорово вы, батенька… Сразу и при всех…

— Что такое?

— Да со Шмелихой-то… Можно сказать, афраппье сделали…

— Какая Шмелиха?

— Да уж не знаете будто… Танечка-то… С которой ужинали в клубе…

— Ах эта… А что?

— Как что? Можно сказать, местный демимонд, — с некоторой гордостью протянул он. — Купцова содержанка… Я уж вам не хотел говорить, да так, к случаю подобралось: хотел я вас с исправничихой познакомить, а она фр-фр… Он. говорит, с такими девицами ужинает открыто… Вы уж не обижайтесь, дура она…

— Да ведь эта самая, как ее… Танечка-то… Я думал, что она гимназистка или там… Скромная такая…

— Она-то скромная, а кто с купца двести рублей в месяц?.. А подарки там или птицу битую по четвергам… Вы не сердитесь, я вам, как пожилой человек, говорю. И подруга у нее — с артистами путается… Вы бы как-нибудь келейно… А то при всех ужинать… Вот многие и обиделись.

IV

Это предупреждение от многого вас не спасет. Ошибки неизбежны.

Если вас в таком городке позовут гулять, непременно узнайте, куда вы пойдете. В столице идут в шантан, для того чтобы встретить агента по распространению сверлильных станков, ездят в театр, чтобы узнать цены на бумаги, назначают даме свидание на вечере, чтобы провести через нее прошение в министерстве. В провинции для всего есть свое место. В каждом маленьком городе есть особое место для влюбленных. В одном оно называется Первуши, в другом — Холмами, в третьем — Косой, но назначение этого места всегда роковое. Туда ходят объясняться в любви, делать предложения, встречаться в первый раз, и, сколько бы ни было пар на каком-нибудь куске берега или пригородной полянке, весь город будет знать о том, кто с кем и когда туда ходил.

— Манечку Тыркину с бородуховским племянником сегодня на Косе видели, — мутно несется слух, — значит, налаживается дело. А тому студенту отставка… Сегодня он на бильярде играл, в клубе, а у самого лицо печальное такое…

Поэтому не нужно удивляться, когда кто-нибудь внезапно среди разговора задаст волнующий всех вопрос:

— А вы, кажется, с Демидовой вчера на Косе были?

Конечно, в столице задают такие вопросы только жена, ротмистры жандармских отделений и что-то подозревающие женихи, но здесь нельзя обижаться: вдруг что-то налаживается, а он, спрашивающий, узнает об этом последний. Человек вы молодой, в участке, где прописывали паспорт, знают, что вы — холост, тут и жениться недолго, — а ему пришлось бы об этом узнать из десятых рук.

— Был. А что?

— Да так… Славная барышня. Интересная такая.

— Очень милая..

— Да, да!.. Только насчет магазина это неправильно.

— Какого магазина?

— Ерлыховского. Сапожного. Вотчима ее магазин, а говорят, что будто ей от покойного отца остался. Вы с ихним соседом поговорите — Иван Сергеич знает.

— А мне-то что, собственно…

— Ну» не говорите, — магазин двенадцать тысяч стоит, да чистыми за Лизочкой тысяч восемь полагается…

V

И всего лучше в таком маленьком городке ходить в гости. Здесь у нас на каждого гостя смотрят, как на внезапную тяжесть, посланную судьбой. Гость ест, пьет, расстраивает план вечера, надоедает и, уходя, каждый раз требует, чтобы его позвали еще. Хорошо, если это очень близкий человек, при котором можно создать искусственные сборы в театр, и он уедет, не подавая вида, что обиделся. Все равно ходить будет. Если это нужный человек, его кормят жирным, приторным тортом, заставляют курить капустные сигары, уверяя, что это случайно купленные через знакомого португальского консула гаванны. Провожают его до самого лифта, но, проводив, тихо совещаются:

— Всю комнату прокурил… И чего особенного. Морда злая, а нужный человек… Без него два года без движения просидишь…

В маленьком провинциальном городке, который и на стенной карте по северной широте и долготе искать надо, — не так. Здесь если позовут в гости, то уж так искренно, что дальше идти некуда.

Под вас и зовут других знакомых. О вашем предстоящем приходе говорят с открытым превосходством:

— А у нас сегодня Нырков будет — знаете, который из Петрограда. Я уж вас, Евгений Сергеич, не зову, винта не будет… Так, своя компания.

Когда вы придете, все, что можно выбрать в квартире почетного и удобного, все рассчитано на вас. Редкий столичный человек, попав в такую атмосферу, удерживается от того, чтобы не начать самым безыдейным образом врать.

И чем больше тысяч народа вмещает в его рассказах каждый столичный кинематограф, чем большее количество красавиц-испанок ежеминутно попадается на глаза каждому посетителю столичных вечеров, — тем наивнее и охотнее ему верят.

И если из слушателей кто-нибудь сам побывал в столице, ему тоже очень не хочется не верить. Ведь он семь лет тому назад ездил, а этот — свежий. Еще пыль столичная на чемодане.