В руке каждый всадник держал пику. С ним слава Богу справились. Хотя тоже имелись проблемы, связанные с провисанием древка. Из-за чего пришлось использовать более дорогие клееные варианты. К счастью не полые, как у крылатых гусар, а более дешевые. Кроме всего прочего каждая пика имела маленький цветной флажок и две петли: ножную и плечевую — для удобства перевозки верхом.

У седла ольстер с пистолетом. Одним.

И собственно все.

Пока все.

Алексей хотел еще выдать уланам карабин на нормальном ремне, чтобы они его возили как казаки второй половины XIX — начала XX века — за спиной. Но пока не сложилось. Никита сын Демидов гнал мушкеты единого образца. Их требовалось много. И отвлекать его не хотелось. Вот и не заморачивались. Пока. Равно как и с пистолетами, выдав те, которые смогли достать. Так-то царевич думал о выдачи хаудахов — эти бабахи крупного калибра, бьющие картечью выглядели для кавалерии очень выигрышным вариантом. Но… все это потом…

А вот с конским составом все было совсем плохо.

Попытка посадить полк на голштинцев, уперлась в их нехватку. Завозили то их малыми партиями. Тем более, что сильно много коней этой породы в самой Дании не имелось. Поэтому на них посадили один из четырех эскадронов. Остальные довольствовались степными лошадками. Да, лучшими, что нашли, но степными, которые были слишком мелкими и слабыми…

К концу 1701 года Алексей рассчитывал правдами и неправдами «оголштинить» еще хотя бы один эскадрон, а лучше два. Но весь полк вряд ли удалось бы перевести на него к началу 1702 года. А именно на него по расчетам должны были прийтись боевые действия со шведом. Начало их во всяком случае…

— По коням! — рявкнул Меншиков, когда Петр проехал и осмотрел личный состав.

Сам же царь отправился к небольшой трибуне, позволявшей поглядеть за будущим действом с высоты четырех метров. Ветрено, конечно, на такой высоте. Но с трех сторон смотровую площадку прикрыли плотной тканью по каркасу. А внутрь поставили две легкие походные печки. Чтобы не продрогнуть.

Полк сел в седла.

Быстро построился в четыре линии — по эскадронно.

После чего вышел, сохраняя в целом равнение, к вешкам. И изобразил атаку неприятеля с конном строю. С дистанции в восемьсот шагов.

Сначала шагом. Потом, преодолев половину дистанции, перейдя на рысь. И на последних ста шагах, уже несясь натурально карьером, разогнавшись до весьма приличных скоростей [45] .

— Семь секунд, — произнес Алексей, указывая отцу на часы.

— Семь? — задумчиво переспросил он.

— Расстояние последних ста шагов уланы преодолели за семь секунд. Это один залп пехоты. Даже Бутырский полк не даст два залпа. И это на плохих лошадях. Пересадим всех на голштинцев — на секунду снизим время последнего рывка. Может на полторы.

Царь кивнул.

Тем временем полк продолжал маневры.

Степных лошадок особо не жалели. Тем более что их специально откармливали на зерне и много гоняли, упражняя весь минувший год. Поэтому они с огромным трудом, но выдерживали эти нагрузки.

Следующий час Меншиков водил полк согласно установленному сценарию. Сворачивая в походную колонну. Разворачивая по эскадронно. Совершая обходы и фланговые атаки. Как в правильном строю, так и лавой. В самом конце всадники показали упражнения по рубке целей. В землю были воткнуты ветки. Имитирующих бегущую пехоту. И кавалерии требовалось налететь на них галопом, изрубив как можно больше за раз. Для чего на верхушку каждой гибкой ветки была привязана ленточка. Срубили? Ленточка улетала на землю вместе с куском ветки. Нет? Вон — развевалась. Отчего после прохода полка было все хорошо видно — сколько чего осталось и какой эффект.

Перед этим по эскадронно атаковали пиками мишени.

Столбы на треногах. Рычаг поворотный с грудной мишенью.

Ударил копьем.

Щиток и отлетел в крайнее положение, где защелкой и зафиксировался. Так что тоже было видно — насколько ловко всадники умеют править пикой на всем скаку. Упражнение то выполнялось карьером.

Справлялись не все.

Впрочем, в целом эффективность таких атак выглядела достаточно интересной. Особенно впечатлила высокую комиссию лобовая атака на пехотный строй, показанная в самом начале.

— Семь секунд, — покачал головой царь.

— А лошадей хорошим дадим — шесть или даже пять будет. — добавил Алексей. — Что будет с пехотной линией, на которую так налетят уланы, полагаю, и так понятно. Кого заколют пикой, но большинство просто разметают лошадьми. Стопчут. Снесут. Словно кувалдой по морде лица приложат.

— Да, — покивал головой Голицын. — Впечатляет.

— Отчего же тогда ляхи и литвины терпели поражения? — спросил Шереметьев.

— Проиграть можно и имея отличную армию. Сложно ли умеючи? — усмехнулся царевич, которого уже порядком достало работать магнитофоном, повторяющим раз за разом одни и те же доводы.

Подъехал разгоряченный Меншиков.

Отсалютовал своей шпагой.

— Молодец! Молодец! — добродушно крикнул ему Петр. — Хвалю. Порадовал!

Полк за его спиной спешился по маху руки. И лошади, в целом, стояли тяжело дыши. Особенно степные. На тех вообще было жалко смотреть. И Алексею был почти уверен — какая-то часть после этой демонстрации уйдет в отбраковку или даже издохнет, будучи загнанной.

Новый взмах руки.

И всадники медленно повели лошадей. Давая им отдышаться. Ведь после долго и напряженной скачке просто останавливаться — опасно. Можно загубить животных.