– Распеленали от ремней и прямо в койку. Должен уже проснуться. С ним сейчас Ланс, - задумчиво смотрел он на меня.

– Хлопнулась… - виновато призналась я.

– Я заметил… Мари! Нам нужно говорить, но это потом - позже. А сейчас у вас есть возможность просить у командира все, что нужно… из необходимого, конечно, - уточнил он.

– Какая жалость! А то сразу мысли о бриллиантовом колье, - ворчала я, стаскивая с волос мокрую косынку: - Зачем вы так со мной - целое ведро…?

Поливали меня еще на улице, потом унесли в шатер и уложили на постель. С волос натекло. Я вяло соображала - теперь тащи матрас на улицу, суши его. Но вряд ли до ночи высохнет. И так живенько это все представилось, и так угол свой захотелось - чтоб закрывался на надежный засов и чтобы элементарные удобства… Сколько еще такой «туристической» жизни я выдержу?

Громкий мужской стон заставил очнуться от посторонних мыслей. Прислушалась к себе – ну… перенапряжение, жара, нервы – объяснимо, но все равно неприятно. Я даже в морге всегда хорошо держалась и на гнойных перевязках, а тут…

Отжала волосы и прихватила их на затылке все той же косынкой. Пальцы чувствовались слабыми и даже подрагивали. А я держала ими скальпель… Я! Видел бы меня… Кто у нас молодец, Георгий Зурабович? А наша Маня молодец! В глазах посветлело, я заулыбалась… Дешам скупо улыбнулся в ответ и стал совсем похож на Жана Рено. Кивнул в сторону лазарета…

Картина нам открылась странная - на грудь больному навалился и крепко обнимал его Ланс. Наверное, у меня глаза на лоб полезли.

– Рвался вставать, - посмеивался парень. И легко так, весело, поблескивая глазами, объяснял: - Я держу и говорю – лежи, дядя! Мне не один день вставать не давали.

– Ну что вы, голубчик? – подошла я к больному и заглянула в мутноватые еще беспокойные глаза: - Нельзя вам вставать, ни в коем случае! Даже мочиться вам помогут – будете пока лёжа. Найдёшь потом кувшин, Ланс или… да тот же котелок. И не слишком напрягай ногу, тебе еще нельзя на неё ступать. Вам очень больно? – допрашивала я больного. И тут пришла еще мысль: - А давайте проверим вашу память после наркоза? Вот как вас зовут, голубчик? А какой сейчас год? Как зовут нашего монарха?

Мужчина выглядел не очень - лицо осунулось, заострилось, даже усы поникли, но пытался улыбнуться:

– Ну что вы, мадам? Я все помню… Болит уже не так сильно. Но лучше бы совсем не болело.

– И не будет, если будете слушаться. Терпите, голубчик. Такие полнокровные, большие мужчины, как вы, переносят болезненные тяготы чуть труднее. Не усугубляйте, пожалуйста – не вставайте. И пить нельзя сразу после наркоза, может стошнить, а то и еще чего хуже… Ланс, смачивай ему губы мокрой чистой ветошью. Пить не давать! Я скажу, когда будет можно.

– Мари, - придержал меня за локоть Дешам, - сейчас мы с вами выйдем наружу… там нас ждет командир. Говорите только о медицине. Улыбайтесь. И постарайтесь потом быстрее уйти к больному. Я рядом – помните.

– Стойте! – дернулась я обратно, в спешке стаскивая с волос мокрую косынку, - мне нужно привести себя в порядок.

– Некогда… и чем страшнее, тем лучше, я думаю, - бормотал он и тащил меня к выходу.

– Вы пугаете меня, Жак. Нельзя же так - с дамой, - бормотала и я, выходя вслед за ним из шатра и понимая, что дама из меня сейчас так себе.

Жара на улице уже спала… солнце ушло за дубы, спрятавшись где-то в их листве и становилось прохладно. Или это меня познабливало? Сырые волосы неопрятными спиралями рассыпались вокруг лица и по спине. И платье сверху влажное… холодит. Чем страшнее, тем лучше? В военном лагере – может и так, но я снова предстаю перед начальством в самом неприглядном виде… да еще и, как мясник, ей-богу! Хоть бы об этом напомнил! Сама – нет уже… похоже растеряла я в себе всё женское.

Командир и еще один – незнакомый офицер в непривычной форме, стояли и рассматривали операционные инструменты, брошенные мною в процессе на стол. А что-то еще и летало, насколько мне помнилось. На будущее нужно сообразить какой-то лоток на подстолье… если это будущее случится.

Вот полковник потянулся коснуться пинцета…

– Инструменты нестерильны, - прокомментировала я, снимая испачканный в крови фартук и бросая его в сторону.

Мужчины обернулись на голос. Второй – высокий, крупный блондин, смотрел на меня так, как я и ждала когда-то… или опасалась – с легкой насмешкой или каким-то насмешливым ожиданием. Даже странно, что раньше боялась этого. Пренебрежительный взгляд красивого, разодетого и уверенного в себе мужика придал вдруг сил. И я выпрямилась под ним, расправила плечи, шея гордо держала лохматую голову…

– И что значат эти ваши слова? – уточнил полковник, обозначив лёгкий учтивый поклон. Я чуть присела в ответ.

– Если сейчас что случится, не дай Бог, то нам с мсье Дешамом просто нечем будет работать. В операции было задействовано два хирургических набора – его и мой. Теперь инструменты нужно кипятить, чтобы убить на них… заразу, грязь.

– Капрал выживет? – уточнил полковник, сосредоточенно щурясь. Между черными бровями образовалась складочка, густые длинные ресницы, почти скрыли темный взгляд… Красивый мужчина. Просто до боли женской душевной! И за подчиненного, похоже, переживает. И я мягко улыбнулась ему в желании успокоить. Но здесь нужна правда…