Я прошла в жилище и хлопнула дверью. У порога я заметила небольшой сундук из металла, привезенного из Осенграда. Значит, у отца все было готово к завтрашнему дню. Впрочем, чему я удивлялась? Он ответственно относился к своему предназначению. Это я частенько представляла, что будет, если пропустить один день и не совершить подъем? Ждет ли Озаренного незамедлительное наказание? Конечно, мне не стоило признаваться отцу в таких мыслях.

– Отец! – прокричала я, оповещая о своем приходе. Не церемонясь, сразу прошла в комнату к отцу. Ему было немного за сорок, его белые волосы были собраны в длинную косу, вокруг глаз пролегла сеть мелких морщинок. Ледоступы говорили, что я его полная копия, от матери мне досталась лишь точеная фигура и удивительные голубые глаза, напоминающие бездонные колодца. Я не знала, так ли это. Мать я совсем не помнила.

Гифф Эвенвуд поднял на меня свои глаза, и я сразу поняла, что что-то не так. Я подскочила к нему и опустилась рядом на колени. Взяла его за руку в синей перчатке и скривилась – отец постоянно их носил, сколько я себя помнила. Я никогда не видела его рук без перчаток. И я не могла понять из какого материала они сделаны – такие перчатки я видела лишь у отца и это казалось мне странным.

– Что с тобой? – спросила я, видя, что отец не спешит подняться с кровати, чтобы поприветствовать меня.

– Мне нездоровится, – произнес Гифф с хрипотцой в голосе. Наша кожа всегда была холодной, но сквозь перчатки отца мне показалась, что его руки горят. Непривычное для ледоступа чувство. Захотелось немедленно сдернуть эти ненавистные перчатки и дотронуться до кожи отца без преград.

Он через силу улыбнулся и сказал:

– Скади, ничего страшного, я скоро поправлюсь. Не переживай обо мне. Тебе не идет такое выражение лица!

– Эта работа! Она тебя доконает! – с жаром воскликнула я.

– Не работа. Это предназначение, Скади. К тому же, это скоро станет и твоей работой, как бы ты это не называла, – заметил отец и я сразу же решила сменить тему:

– Браун снова решил до меня докопаться, но я ушла. Ну и приставучий же тип!

– Он неравнодушен к тебе, – заметил отец и улыбнулся. Отец плохо знал Брауна, поэтому не разделял моей ненависти к нему. Иногда мне даже казалось, что отец был бы не против, если мы заключили с Брауном союз. Еще бы – он был вторым Оборонителем по значимости после Хаскара.

– Ха! Он неравнодушен к нашему статусу, а не ко мне! Он грезит Снежным богом, а не мной! Если он так мечтает его увидеть воочию, я с радостью махнусь с ним этой работенкой.

Отец сурово покачал головой, и я опередила его:

– Да-да, это мое предназначение. Никакая это не работа, помню. Я не могу его передать Брауну. Знаю. Можешь не повторять!

– Зачем тогда ходишь к нему на занятия? – спросил отец, слабо улыбнувшись мне.

– Браун лучший из лучших, – сквозь стиснутые зубы признала я. Признавать этого вслух мне вовсе не хотелось. – Мне нравится бой на спрингклингах, – добавила я сразу после этого.

В моей комнате лежал мой личный спрингклинг – холодное оружие. По сути, он являлся уникальным трезубцем, способным раскрыть свою смертоносную силу в самый неподходящий для врага момент, ведь дополнительные лезвия выскакивали лишь при нажатии в определенном месте. Благодаря этому уникальному механизму оружие становилось еще более опасным и эффективным в схватках. Дополнительные лезвия раскрывались мгновенно, превращая трезубец в смертоносную арматуру, способную нанести сокрушительные удары.

Такое холодное оружие считалось редким и ценным, и лишь немногие воины имели возможность владеть им. Оно могло быть использовано как в атаке, так и в защите, благодаря материалу из которого оно изготовлено, самому оружию придавалась прочность, наделяя владельца некой защитой от врагов.

Меня всегда завораживал этот чистый звук, когда лезвия сталкивались друг с другом. Мастер Огуман подарил мне его на мое совершеннолетие и это было большой честью для меня. Старый мастер редко сейчас для кого-либо делал спрингклинги. Это была кропотливая работа, требующая полной отдачи и умения работать с хрупким Криолитом. Мастер давно отошел от дел и решил порадовать меня таким подарком напоследок своей карьеры. Я помню, как он тогда сказал, внимательно смотря мне в глаза:

– Скади Эвенвуд, тебе уготована особая судьба. Ты отмечена самим Снежным богом. Так носи с достоинством и честью это холодное оружие и пускай его в ход только из благих побуждений.

Я вернулась мыслями в комнату отца, когда тот в какой уже раз произнес:

– Но ты не сможешь стать Оборонителем. Перестань тешить себя пустыми надеждами, Скади.

Я сжала губы, не зная, что на это ответить. К сожалению, я прекрасно понимала, что от своего предназначения не уйти. Мы Эвенвуды и мы должны служить Снежному богу. Доказательство тому было надето на моем запястье и снять его не представлялось возможным.