– Конечно одинаковым, не попадут в мишень или рухнут с лошади,- фыркнула Милида. – Или, как я, сделают оба дела сразу.

– Даже если ты уйдешь со второго этапа, это произойдет по другой причине,- таинственно улыбнулась Хестер.

– Ты провидица?

Леди Аргеланд рассмеялась:

– Насколько бы все было проще, если бы это было так. Нет, в моем роду никогда не рождались Истинно Зрящие. Да и ты знаешь, их забирают в Храмы.

Милли промучилась до самого вечера, а Хестер, всаживая в мишень стрелу за стрелой, продолжала убеждать подругу не рисковать здоровьем. Ведь это здесь, в зале, есть воздушные подушки. А там, на поле, их не будет.

– И представь, какую грязь уже намесили там лошади? Не даром всех бедных и худородных сместили в самый конец,- вздыхала Хестер.

– Так а магия на что? – пыхтела Милли, которая смогла просидеть на имитации лошадиного крупа уже больше трех минут. – Даже я знаю, как исправить потоптанный лошадьми луг.

– Знать и сделать это два разных слова. Идем, через час наш выход. Милли…

Договаривать леди Аргеланд не стала, только выразительно посмотрела на подругу. Та сдалась:

– Если там и правда грязевое месиво, то я аккуратно подъеду к мишени и вставлю в нее стрелу вручную.

– Спасибо,- мягко улыбнулась Хестер,- у меня никогда не было близкой подруги и не хотелось бы ее потерять. Тебя потерять.

Милли шмыгнула носом и, подавшись вперед, стиснула леди Аргеланд в объятиях:

– И у меня не было.

Час пролетел быстро. За девушками пришла виконтесса Эстальди, устала, чуть запылившаяся и сердитая.

– Следуйте за мной.

– Конфетка,- позвала Хестер,- идем. Есть возражения?

– Ради всех богов, да делайте вы что хотите,- махнула рукой виконтесса,- все делают что хотят, а я… а мне судить надо! А как судить, если…. Пф. Прошу прощения за недостойный срыв. Следуйте за мной.

И подруги, переглянувшись, покинули комнату. Позади них лениво перебирала лапами волка. Конфетка предвкушала веселье и не могла дождаться, когда же они с хозяйкой вновь помчатся наперегонки с ветром!

Виконтесса Эстальди привела подруг к одному из боковых дворцовых выходов. Там их перехватил помощник распорядительницы Грегуар. Мужчина немного похудел и на лице его читалась глубокая задумчивость.

Увидев леди Аргеланд он встрепенулся и тут же вопросил:

– Как часто Свободная Вайолин спрашивает обо мне?

– Она не спрашивает о вас,- хором проговорили подруги.

И Милли честно добавила:

– По крайней мере нас не спрашивает. А куда мы идем?

– К шатру, в котором вы будете ожидать свой выход,- буркнул мужчина.

В парке Грегуар сразу направился к одной из второстепенных тропинок.

– Она не может просто взять и выбросить встречу со своим истинным из головы,- возмущался помощник распорядительницы. – Мы самими Богами задуманы друг для друга!

– Но вы не предел женских мечтаний,- выдала вдруг Милли. – В момент, когда вы увидели ее, вы подумали лишь о том, как это скажется на вас. Вы бросились каяться, умолять о прощении. Вы думали о себе, но не о ней.

Грегуар бросил на Милиду злой взгляд, но промолчал. Крыть ему было нечем.

– Вам сюда.

Плотная иллюзия не позволяла рассмотреть ничего, кроме яркого, цветастого шатра, вход в который был украшен живыми цветами и зачарованными птицами.

Леди Аргеланд полагала, что внутри уже никого не будет, но нет, там томилось ожиданием еще две невесты. Аррисия Нова Арентес и юная, бледная до зелени девица. Она сидела закрыв руками лицо и, как будто, что-то шептала.

– Смогу-смогу-смогу-смогу,- если прислушаться, можно было различить это многажды повторенное слово.

– Приятного дня,- поздоровалась Хестер и получила два ненавидящих взгляда.

Через мгновение леди Арентес поняла, кого видит и поспешно пересела ближе к перепуганной до смерти невесте.

Леди Аргеланд едва заметно усмехнулась и, повторив свое приветствие, нарочито вежливо осведомилась о самочувствии и здоровье леди Арентес.

Девица пошла пятнами, после чего тихо прошипела:

– Вашими молитвами.

– Ох, вряд ли нашими,- нарочито манерно протянула Милли,- пока вы не попались нам на глаза, мы про вас и не вспоминали.

– Вам бы все злословить,- фыркнула леди Арентес.
– Давно ли от сохи отошли?

Милли подбоченилась и с нарочито-просторечно выдала:

– Так, стал быть, отец мой из седьмого поколения купцов. Эт значицца я – восьмая. Вот и считай, что лет сто шестьдесят мы от сохи-т и отошли, да.

И пока присутствующие переваривали эту информацию, Милли грациозно опустилась на застеленную шелком скамью, скрестила ножки, чинно сложила ручки на коленях и мило добавила:

– А вы? Если по вашей маменьке считать?