Просидев в буфете до его закрытия и не заметив, как в это время в их отдел выгрузили и расставили мебель, как Алёшкин и Романовский, покончив с делами и передав ключи уборщице, ушли в ближайшую столовую, оба приятеля и их новая знакомая отправились ужинать в ресторан, где и проболтались до 10 часов вечера. Проводив даму до дому и взяв с неё обещание, что они встретятся в этом же ресторане на следующий день, друзья вернулись домой. Настроение у обоих было приподнятое, особенно у Яковлева, он чувствовал, что это знакомство может обернуться приятным приключением, и потому был весел. Конечно, в их веселье было повинно и «Шато-Икем», которого за вечер они осушили не одну бутылку.

Афанасьев пребывал в менее радостном настроении, но и ему было веселее, чем днём. Буфетчица Марина обещала на следующий вечер прийти с двумя подругами, из которых одна (Марина была в этом уверена) непременно понравится Васе, так звали Афанасьева.

– Ищите третьего, что б веселее было!

Оба приятеля, явившись домой, разбудили уже спавшего Бориса и стали настойчиво его уговаривать, чтобы он принял участие в завтрашней вечерней пирушке. Чтобы отвязаться от них, он согласился. Оба приятеля спели хором «Красотки, красотки кабаре» и тоже улеглись спать.

Их теперешнюю квартиру снял Березовский в его первый приезд как временное пристанище для всех зерностроевцев, приезжавших в Краснодар. Это была большая тёмная изолированная комната бывшей барской квартиры, перешедшей в ведение Коммунхоза. Хозяйка – старая женщина, которая, сдавая комнату неприхотливым командировочным, нуждавшимся во временном жилье, имела от этого дополнительный доход.

На следующее утро приятели получили от Романовского адреса двух маклерш и отправились к ним. Каждая из женщин встретила трёх незнакомых молодых людей недоверчиво. Первое время они обе категорически отрицали всякую свою причастность к делам найма квартир, но затем, узнав, что их адреса дал Романовский, а также и то, что их труды будут щедро оплачены, стали понятливее, посетовали, что в настоящий момент ничего подходящего нет, они будут искать, и когда что-либо появится, то сообщат об этом Романовскому. Маклерши заранее предупредили, что на это потребуется несколько дней. Очевидно, им хотелось выгадать время, может быть, для того, чтобы проверить благонадёжность новых клиентов и исключить возможность подвоха со стороны милиции, а, может быть, говорили правду.

В середине дня трое наших знакомых были в стройотделе, где за своим огромным столом, на котором уже красовался массивный чернильный прибор и лежали новенькие счёты, восседал Романовский. Борис познакомил Романовского с Яковлевым и Афанасьевым. Главный бухгалтер заявил, что Березовский с остальными сотрудниками, Погудиным, следующим для сдачи дел, и со всем имуществом конторы выедут через два дня и, таким образом, будут здесь не ранее понедельника. Следовательно, всем им пока делать в конторе нечего, лучше целиком отдаться поискам жилья. Затем он передал Борису счета на купленные канцтовары и попросил новый аванс – 100 рублей.

Увидев открывавшуюся кассу, Яковлев и Афанасьев стали причитать, что пребывание в Краснодаре обходится очень дорого и что у них все полученные ранее деньги подошли к концу. С разрешения Романовского Алёшкин выдал и им по 50 рублей. После этого все пошли обедать. Яковлев забежал в буфет, чтобы напомнить Марине о предстоящей вечерней встрече.

Сытно пообедав и сопроводив кушанья довольно обильным возлиянием, Романовский пошёл домой, а три друга вышли в один из многочисленных скверов и уселись на лавочку, чтобы проветриться. Делать было нечего, и Борис спросил, что именно планируется на вечер. Яковлев и Афанасьев переглянулись, и один из них сказал:

– А ты что же, забыл? Посидим в ресторане, закусим, выпьем, а потом пойдём погуляем. Туда обещала прийти наша новая знакомая, может быть, и подруг приведёт.

Борис заметил:

– Ну, это скучно! Давайте лучше пойдём в оперетту! Видите, вон афиша. Сегодня в горсаду в летнем театре «Сильва» идёт. Пойдём, купим билеты, пригласите и своих знакомых, а?

Ребята заколебались.

– А что, если они не пойдут? – спросил Афанасьев.

– Ну, не пойдут, так и шут с ними. Мы и одни можем пойти.

Такое предложение явно не устраивало ни Яковлева, ни Афанасьева, они предпочитали провести время в ресторане, но не желая спорить с Борисом, согласились. Через полчаса купили билеты в третий ряд партера, при этом билетов было куплено шесть. Затем приятели вернулись домой, чтобы немного отдохнуть. Улёгшись на кровати, они моментально заснули.

Яковлев вскочил, когда уже было без пятнадцати минут семь, растолкал своих друзей, и, кое-как приведя себя в порядок, все отправились в путь. Оказалось, что они успели вовремя. Когда ребята поравнялись с рестораном, с другой стороны улицы уже подходила Марина со своими подругами. Это были молодые миловидные женщины, лет 20–22, только уж чересчур раскрашены, как подумал Борис. Чтобы не мешать входящим и выходящим из ресторана, образовавшаяся группа молодых людей отошла в сквер, расположенный напротив. Яковлев прямо спросил:

– Вот что, девушки, давайте не церемониться. Есть хотите?

– А что? – отозвалась на правах старшей Марина, две другие только вопросительно посмотрели на него.

– А то, что есть билеты на «Сильву». Съездим в горсад, посмотрим оперетту, а потом поужинаем. Ну как, идёт?

Все женщины радостно воскликнули:

– Идёт, идёт! Это вы замечательно придумали! Так надоело болтаться по ресторанам.

После прекрасного спектакля, делясь впечатлениями от увиденного, вся компания вернулась в ресторан, где за ужином и просидела до его закрытия. Снова было много выпито, а Алёшкин к этому не привык, и потому к концу настолько опьянел, что уже почти не соображал, что делает. Он потом смутно припоминал, что всей компанией они поздно ночью пришли в какую-то квартиру, где пили что-то ещё. Эта добавочная выпивка уже окончательно лишила Бориса способности что-либо сознавать и понимать, он не помнил, когда и как заснул.