– Княже, – скрыв улыбку поворотом головы в сторону выхода, ответил Прокопий, – тебе ведь власть нужна. Власть на всю жизнь. А ты разве хочешь идти против своих пожеланий? Нет ведь. Прими наши правила, как свою власть укрепить и как ею пользоваться в свое услаждение, не боясь врагов.

– И… как же? – повернулся князь всем своим светлым ликом к обормоту, предлагавшему ему – князю Киевскому какие-то условия.

– Укрепи свою власть, княже, не только войной и миром, но и загадками… – вздрогнул Прокопий от грозного взгляда Владимира.

– Как это – загадками? – оторопел Владимир от такого предложения под внимательным взглядом Прокопия.

– Запугай и врагов, и друзей своих своими… мыслями и делами… Или выдумай им новый страх, если к прежнему они привыкли, – Прокопий произнёс всё это и с опаской стал ждать ответа князя.

– Так… – всерьёз задумался Владимир. – Так, страхом, значит?

– Думай, княже, думай. Вот как наш базилевс такие земли свои в повиновении держит?

– Страхом? – повернулся к Прокопию Владимир, но тот равнодушно пожал плечами. – Да, страх великую силу власти даёт! Нету страха – нету власти! Вот шо… Одну пару – в Новгород! В Волхове пусть страх наведут. Больно они там со своим вече носятся! Ещё парочку – в Галич! Ну и пару выпустишь здесь, в Днепр. Где поближе выпустишь… – вслух поразмыслив, решил Владимир.

– Как скажешь, княже… – склонился перед великим князем Прокопий.

– Выполняй! – громко вздохнул князь и пошел к выходу из уже не такого таинственного для него шатра.

Владимир, вернувшийся к месту суда без Прокопия, был очень немногословен:

– Ваше беспокойство мне, гости града Киева, очень даже понятно. Вот человек, – показал Владимир на Путяту, – он немедля займется розыском! Сейчас он, – Владимир успокаивающе подмигнул изумленному помощнику, – опросит всех вас. Вы расскажете ему приметы пропавших, – тут князь подождал немного, чтобы толмач успел докричать его последние слова и продолжил: – Даю слово, шо из-под земли сыщем! – при этих словах князь едва заметно ухмыльнулся в бороду. – Люди у нас не пропадают… зря. А если ишо есть у вас какие обиды и потери какие, вот вам человек – мой казначей. Звать Игоша. Как найти? Ну, это ваши старшие знают по податям, кои вы разумно платите. Счас из-за горя вашего и утраты снижаю размер оных на четверть… на цельный год! Так, кому ещё правеж мой нужен?

Из оставшейся небольшой кучки киевлян к восседающему на кобыле князю подошел старик с огромной седой бородой, но очень опрятно и чисто одетый. Он держался за дубовый резной посох, что добавляло ему уверенности и значимости не только в собственных глазах, но и у соплеменников.

– Знатная у тебя борода… – хмыкнул Владимир. – Ну, говори…

– Княже, да благословит тебя Перун на…

– Старче, у меня время дорогого стоит! – раздражённо оборвал Владимир старика. – Давай, дело говори.

– Княже, вот эти… – с этими словами старик махнул рукой в сторону молчаливых людей, и несколько из них вывели трёх связанных подростков. – От рук отбились. Никакого сладу с ними нет.

– Да чем же тебе мальцы эти не угодили? – удивился Владимир, рассматривая подростков.

– Долго перечислять. Вот сего дня с утречка переломали петуху ноги, шобы посмотреть, как он поскачет. Потом бабке слепой дорогу показать решили, так она чуть не утопла в пруду, а они реготали. Люди добрые спасли. Потом девчушку голой жопой на муравейник посадили. Потом, шобы грамоте не учиться, наставника обманом великим заперли в погребах за городом. Хорошо, хозяйки пришли за капустой и солёными грибочками. Так бы сгинул. Долго рассказывать… Иэх! – ударил посохом о землю старик. – Сделай, шо-нибудь, княже, всей слободе от них житья нет.

– А родители ихде? – приняв мудрый вид, поинтересовался Владимир.

– Один в бегах за долги, два других – углежогами в лесах промышляют. Матери с утра до ночи по домам ходют, языками, аки помелом, машут. Где дома у них – забыли, поди… – неторопливо, но доходчиво разъяснил старик и поклонился в пояс князю.

– А шо, по одному отроку у баб этих? – оглядывая малолетних преступников, спросил князь.

– Не, почему ж, княже, только мы сами их сосчитать не можем. Они по чужим дворам шастают, – огорчение старика передалось его спутникам. Они все тихо заохали, и были уже готовы хором запричитать, но старик как опытный пастух стукнул посохом о землю и, когда все затихли, продолжил: – Иногда с родительницами встречаются, и кто чей уже сами путаются меж собой…

– Ну и слободка у вас. А ну подведи этого! – приказал князь одному из двух дружинников, державших за поводья его лошадку. Тот равнодушно принял от горожан рыжего крепкого подростка с разбитым носом и подвел его к стремени князя.

– А пороть не пробовали? – поинтересовался князь.

– А што, по им не видно? – удивился старик.

– Так и шо?

– Отлежатся дня два-три и за старое… Они даже вон, в ворованных одеждах пред тобой! У людей воруют, отымают шо под руку попадёт… – повел посохом в сторону мальчишек старик.

– Каков злодей… – произнёс Владимир и, перегнувшись через луку, ухватил подростка за ухо и, слегка выкрутив его, приподнял злодея. Подросток взвыл от боли и ужаса. Князь отпустил мгновенно покрасневшее и опухшее ухо преступника, а затем, вытащив из стремени ногу, пинком опрокинул его навзничь.

– Так, моё решение. Родительниц найти, с полсотни плетей, связать и в острог на неделю. Опосля отправить на работы по строительству земляного вала. Этих же злодеев… неисправимых – в кандалы и к казначею, шоб добавил их в счёт торговли с Царьградом, – громко огласил свой приговор Владимир.