– Батюшки-светы… – заныло что-то рядом под грудами одежд невероятным сивушным перегаром.

– Молчать. С басурманами воевать идем… – молвил кому-то в пустоту за полог шатра Василий и тут же охнул от изумления. В предрассветных сумерках он увидел ряды татар, бегущих к лагерю царского воинства с саблями наголо.

– Охренеть, ну и померещится такое… Свят-свят! – только и нашёлся, что сказать великий князь. Перекрестился и вернулся снова на мокрые от пота перины. Но не тут-то было.

– Православные, к бою!! – возопил кто-то из протрезвевших воевод. Василий с досадой прислушался: на реке Каменке испуганно захлопали крыльями утки и закрякали на всякий случай точно не по-русски – много стран они пролетают за год, много языков слышат. На котором закрякали? Молчит о том не одна летопись. Их двоюродные сородичи – гуси – Рим спасли… Но разве можно гогот гусей с кряканьем утиным боязливым сравнить?

«Заутренняя служба поди начинается, – подумалось Василию, и он ещё раз сладко зевнул. – Ишь, как монахи стараются – всю живность в округе на ноги подняли…» Он снова захрапел, но ненадолго…

Внезапный грохот и визг сражения изумил и несколько испугал его.

– Православные, с нами Бог! На басурманов!.. На басурманов!.. Навались, родимые! – надрывался совершенно уже трезвый, очередной, не на шутку изумленный воевода Игнатий с горсткой полуразбуженных вояк. Но вряд ли кто его ещё услышал – часть воинства доблестно храпело беспробудным сном, другая часть, пребывая в полузабытье, силилась ещё немного пображничать. Некоторые, правда, спросонок стали поворачиваться на другой бок, приняв истошные вопли за команду повернуться. А грохот ударов мечей в щиты всё продолжался. Воеводу поддержали только дозорные, начавшие пить ещё до всеобщего праздника отмоления всех грехов в монастыре и потому проспавшиеся до трезвости ожидания выпивки и чуток для этого не опохмелившиеся. Василий подумал, что дыбы для паникера-воеводы маловато будет:

Конец ознакомительного фрагмента.