— Советские народы должны лучше знать друг друга.

— Безусловно, — согласились мы с его словами.

Теперь мы плывем на «Байкале». И вспоминаем Сербаева не только из-за этого разговора. Еще раньше он рассказывал нам, что Нижняя Тунгуска действует на него угнетающе, он всегда облегченно вздыхает, снова выйдя на простор Енисея. Однако нам гораздо интереснее на Нижней Тунгуске, потому что за каждым поворотом, за каждой излучиной открываются все новые картины. Правда, мы, конечно, никогда не почувствуем той тревоги, которую испытывает капитан, ведя судно по этой прихотливой и коварной реке. Мы видели знаменитый порог, на котором в одну минуту поседел бывший капитан «Байкала», мощное течение подхватило его корабль, развернуло и швырнуло на скалы. Судно было на волосок от гибели. За этот короткий миг голова капитана стала белой, как весенняя черемуха. Капитан поседел буквально на глазах у людей. Теперь он плавает по Енисею. Водит пассажирский теплоход «Чехов».

Нижняя Тунгуска — река угрюмая. Отвесные скалы вздымаются прямо из воды, и наш теплоход, кажется, лишь чудом не цепляет за них бортами. Особенно грозен так называемый Большой порог. Стиснутая крутыми скалами река бунтует, бросаясь то к одному, то к другому берегу. Все течение, кроме узкой прибрежной полоски, устремляется в огромный водоворот. И не дай бог, если судно попадет в чрево этого водоворота. Река заглатывает даже большие плоты, комкает их и выплевывает далеко вниз по течению. Но как они выглядят при этом! Могучие стволы всплывают скомканными, как пук соломы, говорят, что дно порога похоже на гигантскую каменную пилу, и горе тому, кто попадает на ее зубья. Забегая вперед, могу сказать, что наш караван тоже пострадал. У «Полтавы» и «Клайпеды» были пробиты днища, несколько судов вышли с помятыми, покореженными бортами, некоторые отделались меньшими ранами. С Тунгуской шутки плохи. Суда здесь ведут опытные капитаны, не один раз прошедшие всю реку. Обычно такому опытному капитану придают еще два судна, которые идут в кильватере у своего вожака. Некоторые суда проводят специальные лоцманы. Несколько лет назад была подготовлена специальная группа таких лоцманов. Отряд речников на небольших морских шлюпках прошел почти всю Нижнюю Тунгуску, останавливаясь в наиболее опасных местах, изучая дно реки, фарватер, уточняя лоции, стараясь запомнить каждый скрытый водой камень, каждую отмель — все, что угрожает судам на этой коварной и угрюмой реке. Один из таких лоцманов ведет сейчас наш «Байкал».

Пассажиры «Байкала» напоминают героев Джека Лондона, которые некогда рвались в Клондайк. Такой пестроты человеческих характеров и судеб я еще не видывал. Несомненно, настоящие герои здесь — геологи. Многие из них уже не первый год работают в бассейне Нижней Тунгуски. Приезжают ранней весной, а уезжают осенью, когда выпадает первый снег. Ищут геологи многое, но, пожалуй, самые многочисленные экспедиции заняты разведкой месторождений газа и нефти. Специалисты предполагают, что в бассейне Тунгуски немало этих богатств. Ищут промышленные скопления. Геологи, почти все без исключения, прекрасные люди. Думаю, что это их профессиональное отличие. Для них, живущих целыми месяцами в бескрайней тайге, отрезанных от всего мира, от цивилизации, культуры, очагов искусства, общение с другими людьми стало такой же необходимостью, как, скажем, пища или вода. Все они, безусловно, хорошие специалисты и отлично разбираются в порученном им деле. Однако меня удивило то, что это по-настоящему культурные, начитанные и вежливые люди. Вы скажете, что в этом нет ничего удивительного, что так и должно быть. Возможно. Однако на практике не всегда бывает так, как нам хотелось бы. Ни для кого не секрет, что, когда человек живет долгие месяцы в суровой тайге, занятый тяжелым трудом, не зная ни удобств, ни передышки, терзаемый комарами, оводами и москитами, он становится раздражительным, грубым, резким в обращении с другими людьми. А геологи, плывущие на «Байкале», буквально образец вежливости. С некоторыми из них мы познакомились, разговорились и даже нашли общих знакомых, так как геологи работали и в тех местах, где мне довелось побывать несколько лет назад. Отзывчивые, чуткие, умные парни. И веселые. Их полюбили все. А две молодые девушки — корабельный кок и официантка ресторана — решили уволиться с работы, как только «Байкал» придет в Туру. Они отправятся с геологами в тайгу. Будут работать поварихами. Девчат увлекли рассказы геологов и конечно же сами геологи.

Однако есть на «Байкале» совсем иная публика. Очень много едет «бичей». Думаю, что это название идет от слова «бичева». «Бичева» — канат, на котором тащили суда против течения. По сути дела, это заново окрещенные бурлаки, которые будут не только тащить суденышки геологических партий через пороги, но и валить лес, копать шурфы, присматривать за лошадьми, чинить упряжь, ставить временные домики и делать множество всяких дел, без которых не обходится ни в одной экспедиции. Среди «бичей» не найдешь такого, кто едет добровольно. Их собирают на вокзалах, пристанях, прямо на улицах. Все они принадлежат к злополучной касте тунеядцев. Большинство из них имеют судимости за различные преступления, начиная от мелкого хулиганства, воровства и кончая тяжкими преступлениями. И почти всех их можно было бы сажать на скамью подсудимых за паразитический, тунеядский образ жизни, но их собрали и предложили поехать в геологические экспедиции. Это — последняя возможность закрепиться; не скатиться по наклонной плоскости. Последний шанс вернуться к честной жизни, вернуться в общество. Не знаю, как сложатся судьбы этих людей в дальнейшем. Но пока они мало радуют взор. Почти всеми еще владеет инерция той жизни, которую они вели последние месяцы, а то и годы. Здесь, на судне, денег им на руки не дают. Кормят три раза в день. По талонам. Талоны выдают перед самым завтраком, обедом или ужином. Не раньше. Еще когда мы плыли по Енисею и время от времени наведывались на «Байкал», то видели на некоторых из них вполне приличные костюмы и обувь. Среди «бичей» были даже франты. А сейчас те же люди ходят полуодетые и чуть ли не босиком.

— Куда они девали свою одежду? — спросили мы капитана «Байкала» Виктора Ледневского.

— Продали, променяли и пропили. Знают, что в геологической экспедиции бесплатно получат рабочую одежду.

— Но где же они могли променять или продать, если «Байкал» ни разу не приставал к берегу?

— Это для меня самого неразрешимая загадка, — говорит Виктор Ледневский. Он некоторое время молчит, точно раздумывая, говорить или нет, а затем все-таки говорит: — Команде строго-настрого запрещены какие бы то ни было обмены. Однако попробуй уследи. Эти операции делаются тайком… А кроме того, среди пассажиров тоже находятся такие, что готовы польститься на какие-то тряпки.

Но и среди «бичей» есть всякие люди. Не все они одним миром мазаны. Часть из них окончательно сформировалась, и уже вряд ли что-нибудь изменит их характер и привычки. Такие ходят одинокими, держатся особняком, как старые кабаны. Хмурые. Неразговорчивые. Другие, видно, считают себя обиженными судьбой, не оцененными и не понятыми обществом. Эта часть — «бывшие». Это действительно бывшие люди разных профессий, занимавшие различные посты. Иногда даже довольно высокие и ответственные. Всех их подкосило чертово зелье — водка. Эти раньше других распродали все с себя и ходят в одних носках. Однако они еще полны претензий, какой-то детской важности и иллюзий: «Наш час еще пробьет… И на нашей улице будет праздник…» Быть может, они и впрямь возьмутся за ум там, где целыми месяцами не придется даже понюхать спиртного. У них будет достаточно времени обо всем подумать на трезвую голову, все переоценить, взвесить… А есть и такие, которые уже очухались. Побыв несколько недель в таком обществе, они как в зеркале увидели самих себя. И их охватил страх, ибо они не думали, что сами так низко пали: «Другие — да, но только не я. Оказывается — и я…» Это открытие вызывает в них лихорадочное желание покаяться, что-то сделать, одним подвигом смыть все грехи прошлого. Увы, такие подвиги не встречаются. Все в жизни имеет свою логику, свои законы. Дорога назад так же длинна, как и путь падения. Ничего не делается сразу, одним махом. Постепенно, шаг за шагом, падал, постепенно, шаг за шагом, и подымись. А чудес не бывает.

Чем ближе к Туре, тем меньше остается на судне «бичей». Небольшими группами их высаживают на берег в местах, где уже стоят отряды геологических экспедиций, где белеют палатки, подымается к небу дым костров. Правда, я ни разу не видел, чтобы спущенная на воду лодка везла этих новобранцев сразу к палаткам. Как правило, их переправляют на другой берег и там высаживают.

— Почему? — спросил я капитана.

— На всякий случай, — ответил он и объяснил, что на другом берегу «бичи» проходят как бы проверку. Ни один геолог не захочет пойти в тайгу с человеком, которого он совершенно не знает, не знаком с его характером, привычками, его слабыми сторонами. Нельзя идти в тайгу с человеком, которому полностью не доверяешь. У старых солдат существует поговорка: «Я бы с ним в разведку не пошел». У геологов действует то же правило.

За все время «Байкал» только один раз подошел к берегу и спустил трап. Это было в Ногинске — сияющем новыми деревянными домами поселке, где живут шахтеры, добывающие графит. Рудник небольшой, но графит здесь очень качественный. Все грузовые суда, которые возвращаются из Туры порожняком, останавливаются в Ногинске, чтобы заполнить трюмы графитом.

К концу девятнадцатого дня плавания мы увидели Туру. Больше двух тысяч километров прошли мы по сибирским рекам. Теперь я уже знал, что моя мечта побывать у кетов так и останется неосуществленной — на этот раз не хватит времени. Но рано или поздно я вернусь сюда, выбрав более удобное время года, и непременно встречусь с ними.