Шрифт:
– Вы его знаете?
– Его тут все знают, – махнул рукой Ахмед-хан.
– Его уже присылали.
– И что же?
– Он теперь, наверное, благодарит Аллаха, что живой отсюда ушел, – рассказывал Ахмед-хан.
– А когда приезжал, обещал всех успокоить и даже самого Шамиля убедить, что тот неправильно толкует шариат, сеет смуту и напрасно поднимает кинжал против ханской власти и могущественного царя.
– Народ, выходит, не внял проповедям?
– Послушали, поспорили, а потом пригрозили муфтию, что убьют, если в Тифлис не уберется.
– Дас, – задумчиво произнес Граббе.
– Так они и другого не послушают.
– Смотря кого, – пожал плечами Ахмед-хан.
– А вы как полагаете? – спросил Граббе.
– Не знаете ли таких, кто действительно может повлиять на заблудших?
– Знаю, генерал, – загадочно произнес Ахмед-хан.
– Их все слушаются.
– Кто же сии господа? – любопытствовал Граббе.
– Сила и золото, – ухмыльнулся Ахмед-хан.
Глава 33
Сурхай осмотрел работы, сделанные без него, и остался доволен. Кроме подземных сооружений, были возведены две линии укреплений, защищавших Ахульго со стороны возможного наступления через перешеек, который тоже был перекопан рвами. У окраины Ахульго, скрытой покатостями горы, возвели резиденцию для имама, а подземную мечеть надстроили еще одним этажом и минаретом. Когда работы были закончены, Сурхай повел строителей на скалу, возвышавшуюся над подступами к Ахульго. Сама природа подсказывала, что на этом месте должна быть возведена цитадель. Скалу, и без того прозванную Щулатлулгох – Прочной горой или Твердыней, Сурхай намеревался сделать и вовсе неприступной.
Подъезжая к Ахульго, Шамиль увидел сотни людей облепивших Щулатлул-гох. Они передавали друг другу камни, поднимали на веревках тяжелые бревна, обрушивали выступающие части скалы и строили вокруг вершины стены. Повсюду стучали кирки и тесла, высекая из скального камня снопы искр. По узкой тропинке, поднимавшейся по гребню перешейка, женщины носили в кувшинах воду, а дети вели ослов, которые волоком тащили брусья. На саму скалу люди поднимали все это уже на себе.
На краю Ашильты, на речке, была устроена мельница, в которой дробили и перемалывали известняк. Затем в него добавляли молоко и яйца, а полученную смесь в деревянных ведрах тоже отправляли на скалу, где строилось укрепление.
Шамилю хотелось поскорее увидеть свою семью, но он решил сначала взглянуть на старания Сурхая.
Несмотря на легкие раны, полученные в походе и еще не до конца зажившие, Шамиль поднял на плечи тяжелый брус и начал подниматься на утес. Его примеру последовали и Юнус с Султанбеком, но последний взвалил поверх своих двух брусьев еще и мешок с известью.
Люди приветствовали своего имама и поздравляли с благополучным возвращением. Шамиль в ответ кивал и отвечал, как принято, только не пожимал рук, потому что руки его были заняты. Юноши просили имама отдать им свой брус, но он отказывался и быстро поднимался в гору.
Вокруг кипела работа, не видимая снизу. Рылись траншеи, пробивались ходы между частями крепости, укорененной в недрах скалы, вкладывались камнем бойницы. У одной из внутренних стен стоял Сурхай, распекая своего сына.
– Куда ты смотрел? Эта стена должна быть толще!
– Мастер сказал, что камень твердый, что и так достаточно, – оправдывался сын.
– А я говорю, недостаточно, – настаивал Сурхай.
– Он привык строить дома, а стены должны выдерживать огонь самых больших пушек!
– Разве эту стену видно снизу? – удивлялся мастер.
– Как они в нее попадут?
– У них есть пушки, которые стреляют вверх, а ядра падают вниз, – объяснил Шамиль, опуская свою ношу.
– Вах? – удивился строитель, поправляя съехавшую на лоб папаху.
– И такие бывают?
– Имам! – обрадовался Сурхай, завидев Шамиля.
– Наконец-то ты вернулся.
– Раньше не смог, – здоровался Шамиль с мастерами.
– Народ у нас, сами знаете, гостеприимный, не хотели отпускать.
– И упрямый, – добавил Сурхай.
– Говоришь им: клади в три камня, а они – по-своему, в два. Над каждым стоять приходится!
Но строитель делал вид, что не слышит. Он отвалил от стены уже поставленный на место камень и положил его поперек, так получалось шире.
– Не надо их ругать, – сказал Шамиль.