– Они пришли сюда по доброй воле и знают свое дело. Лучше расскажи, что тут будет.

– Настоящая крепость, – принялся показывать Сурхай, разворачивая свиток с планом. Он показывал чертеж, а затем демонстрировал строящиеся сооружения.

– Посредине – главная башня, но видна будет только верхняя часть. По бокам еще две. Между ними крепкая стена. Вокруг, по краю, тоже прочные стены с бойницами. Само собой – подземные ходы, пещеры для припасов…

– К весне закончишь? – прервал его Шамиль.

– Надо.

– Поторопись.

– Шамиль положил руку на плечо Сурхая.

– Лето будет жаркое.

– Пусть только сунутся! – воскликнул Сурхай.

– На эту крепость не то что лезть, смотреть будет страшно!

– А что там? – показывал Шамиль в сторону Нового Ахульго.

– Мечеть, вижу, стала выше. Это ты хорошо сделал, с минарета должно быть видно небо. А рядом?

– Твой дом, – гордо сообщил Сурхай.

– Дом? – удивился Шамиль.

– Мне хватало и того, что был. Как у всех остальных.

– Это дом имама, – объяснял Сурхай.

– Резиденция! Имаму не пристало принимать почетных гостей в подземелье. Да и будет где совет собирать, чтобы из окон весь Дагестан был виден.

– Ты прав, брат мой, – согласился Шамиль.

– Мы строим Имамат не для того, чтобы от кого-то прятаться, как мыши, а чтобы жить, как свободные люди.

Пожелав строителям помощи всевышнего, Шамиль отправился на Ахульго.

Неподалеку от новой резиденции горел костер, вокруг которого собралось много людей. Женщины с детьми на руках, дети постарше, девушки, старики – все слушали аксакала, который, наигрывая на пандуре, пел о том, что видел, когда не был слеп, и что слышал потом. Это было повествование о грозном завоевателе Надир-шахе, который пришел покорить Дагестан и которого горцы разбили наголову.

Старик пел, раскачиваясь в такт своей музыке:

Персии стал он владыкой, И турок разбил Надир-шах, Афганистан захватил он, И в Индию двинул войска,

Дели разграбил и сжег, Индии сердце он вырвал. Назвался «Владыкою мира» И руку решил наложить На непокорный Кавказ…

Люди увидели Шамиля, и по рядам пробежал шепот:

– Имам!

– Шамиль вернулся!

Люди начали вставать, хотя Шамиль и показывал знаками, чтобы они сидели и не нарушали песнь старика. Но аксакал сам прервал свое повествование и тоже встал.

– Салам алейкум, имам!

– Ва алейкум салам, – пожал его руку Шамиль.

– Как ты узнал, что это я?

– Тебя все узнают. Посмотри, даже твой младший сын тянет к тебе руки.

И действительно, Саид во все глаза смотрел на отца и тянул к нему ручонки. Джавгарат поднесла сына, Шамиль подержал его за руку и улыбнулся. Ему хотелось прижать сына к сердцу, но на людях не принято было проявлять нежные чувства. Старшие сыновья вырвались из рук Патимат и бросились к Шамилю. Но он только пожал им руки и вернул сыновей на место. Жены Шамиля засобирались домой, чтобы принять долгожданного главу семейства как подобает, но Шамиль велел им остаться.

– Продолжай, почтенный, – сказал Шамиль старику.

– Я тоже послушаю.

– Рассказываю, что было, – сказал старик, усаживаясь обратно на свою шубу.

– Я был тогда совсем мальчишкой, но такое не забывается.

Старик отпил воды из кувшина и снова ударил по струнам.

О люди, послушайте, что он творил в Дагестане, Этот шакал кровожадный, этот безжалостный зверь.

Старик пел, и перед людьми вставали ужасные картины.

Свирепые воины шаха громили села и топтали конями младенцев. Возводили курганы из отрезанных голов и кормили собак глазами, вырванными у детей. Уводили в рабство юношей и девушек, а стариков сбрасывали в пропасть.

Затем аксакал сменил мелодию и начал рассказ о том, как дагестанцы положили конец бесчинствам шаха:

Вместо аулов цветущих он оставлял пепелища, Пока Дагестана народы не стали народом одним, Чтоб напоить палача кровью его же нукеров, Чтоб уничтожить злодея и страшное войско его. Вышли на битву мужчины, и женщины вышли за ними, И растерзали шакалов барсы ущелий и гор.

Глаза мальчишек горели гордым пламенем, девочки вытирали слезы и начинали улыбаться, а старик продолжал свою песню, уже под новую мелодию, более звонкую и радостную:

От нас бежал, как трус, «Владыка мира», Забыв свой трон, корону и казну. И в бешенстве рыдал, ни с чем оставшись, И говорил потом, скрипя зубами: «Лишь глупый шах пойдет на Дагестан!»

– А что потом стало с Надир-шахом? – спрашивали дети.

– Его наши убили?

– Его свои же кинжалом закололи, – ответил аксакал.

– Как это, говорят, так? Полмира завоевали, а какие-то горцы у тебя корону отняли?

– Ты видел ту битву? – спросил Шамиль.

– Тогда я был уже слеп, – ответил старик.