— Верно, было условлено, — не зная, что говорить, подтвердил Волох. — И ты, конечно, страшно обрадовался, первым набросился на выпивку!

— Не совсем так… Хозяин или, точнее, этот кудрявый верзила… кажется, за жениха сходил он… помнишь, с бородой… Славный, между прочим, человек, больше всего мне жаль его… А хозяина я где-то видел, только не припомню где.

— О каком кудрявом ты говоришь? Мелешь ни к селу ни к городу! — снова начал отчитывать его Волох, стараясь вместе с тем не проговориться раньше времени о том, что было этой ночью с ним. — Кудрявый верзила, как ты его называешь, даже не заходил в дом, сразу же ушел с Илоной. О ком же ты говоришь?

— Возможно, возможно, — кажется, только теперь Кику начал приходить в себя. — Если говорить по правде, то я долго стоял на посту, всех заметить не успел. И вообще в основном имел дело с "добровольцем". А потом его скрутили и связали, потому что и на индюков, ненормальный, бросался с ножом… Правда, дался он не так легко, и один раз вырвался, и другой…

— Ясно, — взволнованно проговорил Волох. — Что же касается тебя, то к тебе индюки не привязывались, потому и решил в стельку напиться. Ну, а другие?

— Какого беса ты на меня нападаешь? Не веришь, что ли? — взорвался наконец Кику. — Тогда говори напрямик: что именно не нравится?

— Успокойся и отвечай как можно точнее, конкретнее. Орать тоже не стоит, я не глухой.

— Точнее и конкретнее? — тот встревожился, услышав последние слова. — Пожалуйста: выпил только после всего, после того, как забрали жениха, у него еще кудрявая бородка и волнистые, как у меня, волосы на висках… На этот раз спрятаться не успел. Это правда, что вино ударило мне в голову, но спросил бы почему… Тебе бы не было жаль такого симпатичного человека?

— Значит, хозяина тоже? — Волох не мог скрыть волнения. — Может быть, кого другого, но не хозяина?

— Не знаю, не знаю. Я как раз сменил Гаврилэ Грозана. Что ж касается хозяина, то его я не мог спутать ни с кем. Потому что все время пытался вспомнить, где и когда его видел. Я знал этого мужика, точно, только потом решил, что он умер… Вот почему и напился, после всего.

— Еще бы! Что другое оставалось в такой важный момент! — с неприязнью посмотрел на него Сыргие. — То ли раньше, то ли потом, а хмель держится до сих пор.

Как тут было разобрать, кого взяли, если лицо у того, бородатого, было запорошено снегом, потом еще кушма, надвинул на самые глаза… — без всякой связи с предыдущим пробормотал пекарь. Говорил он, по-видимому, о человеке, который приходил за Илоной. — А хозяин… он был в ермолке на голове, в домашней кофте.

— Ну хорошо, не можешь разобраться в мужчинах — кто был в ермолке, кто в кушме, а Бабочка? Ее, по крайней мере, знаешь хорошо?

— Бабочка? А что такое? — Однако сдержался, больше не сказал ни слова.

— Мне все-таки неясно, каким образом могли сыщики напасть на след? Почему ворвались именно в этот дом?

— О чем тут думать? — выкрикнул Кику. — Конечно, кто-то указал, как же еще? Или просто очередная облава…

— Они были в форме или в штатском?

— Хватало и тех и других.

— В наглухо застегнутом плаще, довольно потрепанном, с поднятым капюшоном, среди них не было? — Волох крепко потер ладонью лоб. — У меня тоже, кажется, мутится в голове.

— Был, был. Хотя попробуй разобрать, — со злостью добавил пекарь, — кто во что одет, если горела всего одна свеча? Подожди, подожди… Почему тебя интересует Бабочка? Ты и вчера спрашивал…

— Есть причины, — строго, не скрывая подозрительной интонации, ответил Волох. — Ты тоже почему-то подумал о ней, как только я спросил об этом типе в плаще.

— Исключается! — проговорил Илие, повторяя излюбленное выражение Волоха. Говорил он, впрочем, довольно хмуро. — Возможно, был, возможно, не был. Точно не скажу.

— Если вспомнить, что барышня ушла вместе со мной… Понял, о чем говорю? Мы ехали в автобусе, она сидела рядом, если, разумеется, то была она, а не сатана в образе девушки. — И продолжал, понизив голос до шепота: — К слову, держала под мышкой кусок хлеба… Конечно, твой подарок?

— Возможно… Да, да… — подтвердил наконец Илие, как-то неуверенно кивнув головой. — Половинку дал. Ей очень нравится хлеб, который у нас выпекают. Сначала она еще забегала домой, к матери, но в последнее время слышать не может о родительском доме. Целыми днями ходит голодная…

— Послушай, — перебил его Волох, — объясни мне следующее… Мы ехали в автобусе, в том, что ходит до кирпичного, и вдруг в машину садится какой-то тип. Увидев его, она тут же прыгает на ходу, но тот тоже не задерживается, одним духом бросается следом. Я все время выглядывал в окно… В автобусе оставался еще один, из тех, знаешь, от которых следует быть подальше… Она стала бежать по пустырю, по глубокому снегу, а тот гонится за нею, кричит… Пока не поймал. Хотя, по-моему, она могла бы удрать, успела бы скрыться. Но, кажется, не захотела.