Живот болезненно сжался. Заурчал.

— иди, поешь, девочка.

— на ночь нельзя. Попа большая будет.

— не будет. Иди, ешь. Нам все равно на твой зад. Правда, Шеян?

Тот как не странно кивнул, не спуская с меня взгляда. Я вот даже икнула.

— ай… ему что в лоб, что по лбу. Иди, ешь.

Следующий казус с этим странным мужчиной произошел, когда наш агроном- любитель скомандовал отбой. Я, послушно умывшись, скинув обувку, заползла на печку. Укуталась в одеялко и тут, опа! Этот невозможный… Залез ко мне со спины и шлепнув рядом свою подушку начал укладываться.

— дядь Сем, — пропищала я свой призыв о помощи…

— ну, вообще-то это его спальное место. Хата-то моя на двоих рассчитана. Барышень мы тут не держим. Но ты не бойся он парень приличный. Знает, кто ему голову открутит за тебя, — ответила мне темнота голосом агронома.

Так вот я и уснула под одеялом с совершенно незнакомым мужиком. Даром, что выглядел он как известный актер. Так этот… Видимо ему надоело мое ворочание и он просто прижал меня к себе, переплел ноги с моими ногами, а руки взял в тиски. Согретая печкой, его теплом и ужином в желудке, выжатая и уставшая я провалилась в сон, забыв выпить ночное зелье. А зря.

Кто-то настойчиво тянул меня за руку. Я резко рванула, высвобождаясь из захвата пальцев. Обернулась. Шеян.

Припорошенные снегом плечи, хмурые брови, пронзающий взгляд.

— «не ходи», — донеслось в голове эхом.

— надо… не знаю почему, но мне надо….

— «плохо будет», — просит он, но уже не держит, не касанием, не взглядом.

Отворачиваюсь и начинаю взбираться на запорошенный снегом холм. Снежные хлопья в легком танце опускаются передо мной. В белесой дымке вижу высокую широкоплечую фигуру. Сердце пропускает удар. Деймон….

Подхожу почти вплотную. Рваный темно-серый плащ, высокие сапоги с металлическими бляшками, обтягивающие рельефные бедра штаны как вторая кожа, дуплет проглядывающий в дырах некогда дорогого плаща. Лицо скрыто в тени капюшона. наполненная каким-то унынием и грозоваым напряжением фигура.

— Дей…. — зову.

Как в замедленной съемке вижу, как мужчина оборачивается ко мне. Скидывает капюшон.

Не он..

Как жаль….

Но очень похож. Тот же волевой подбородок, прямой мужской нос, хищный разлет бровей, только лицо без шрамов и глаза темные как уголь. Впрочем, как и длинные воронова крыла, волосы, доходящие до середины груди.

Он улыбается мне. Белозубой улыбкой. Только вот от нее страшно. Она словно оскал.

Отшатываюсь от него и, спотыкаясь, падаю в снег, что хрустит под его ногами пока он приближается. Не могу подняться на ноги. Присаживается на корточки рядом, ко мне тянуться его пальцы…. Длинные, сильные кисти с выпирающими венами, аккуратные перламутровые ногти….

Я просыпаюсь.

Сердце заходиться, паника накрывает меня.

Вокруг темно, я не узнаю место, в котором нахожусь. Чьи-то руки сжимают меня все сильнее, придавливая к поверхности на которой я лежу. Начинаю кричать и вырываться, мой пленитель ложиться на меня всем телом, в попытке удержать.

— Девочка!! Адалин! Тише! Шеян, да пусти ты ее, она уже тебя боится… Смотри как долбанет тебе силой мало не покажется! И не смотри на меня так, я серьезно…

Знакомый голос возвращает меня в реальность, и тело силы покидают, обмякаю в чужих объятиях.

— так… хватит… Шеян, твои накопители уже светятся…. Менталисты они все, пришибленные. Чувствительные, эмоциональные… бабы вообщем… в любом случае… даже если мужиками рождаются… а она вообще совсем ребенок еще…. где тут у меня была одна… да… нет, не то…. зелье то забыли…. Что снилось то?

В домике стало в разы светлее и прижимавший меня к матрасу, набитому козьей шерстью Шеян слез с печки и отчаянно зажестикулировал перед агрономом. Тот по мере исполнения Шеяном своих замысловатых жестов открывал рот все шире и шире, не забывая глазки выпучивать. Потом плюхнулся на крепко сбитый табурет и такой вирш выдал, что я заслушалась и на ус намотала.

— урог…. Тот самый…. Предок…. Мать моя женщина…. Да знаю я, понимаю…. Как бы я не хотел, но придется….

Он отвечал на уже эмоциональные жесты Шеяна просто глядя перед собой. В пустоту.

— в чем дело? — я подползла к краю и уставилась на дядю Сему.

— ох, барышня…. На то мы призванные маги, что только у нас хватает сил спасать их мир, а потом мы сгораем как свечи.

— вы же не сгорели?

— кто сказал? — внимательно посмотрел он на меня и его выцветшие голубые глазищи вдруг окрасились алым, — не бойся. Знаешь, утро вечере мудрее. На-ка зелье и спать. Шеян, отбой.

Тот бодро заскочил на печь, вынуждая меня сдвинуться вглубь. В руки мене сунули кружку с отвратительно пахнущим чем-то и заставили выпить. Потом, снова не спрашивая разрешения, устроили, как было то удобно ему самому и через пару вздохов сон без видений опустился на мое сознание.