— На что он вам?

— Это с моей родины…

На пакете по-армянски было написано: «Кафан». Я понюхал его и спрятал как реликвию во внутренний карман. Майор улыбнулся.

— А у вас, я вижу, нежная душа!.. Однако мы должны взять Званку. — И он заговорщически шепнул: — Когда день рождения Сталина?

— Двадцать первого декабря…

— Сегодня семнадцатое. День рождения вождя нам надо встретить боевым подарком. Этим подарком и станет освобождение восьмисотлетней Званки. Понятно?

— Так точно, понятно, товарищ майор!

— Что ж, будьте готовы.

Командир полка вместе со своим штабом разместился на моем НП. Меня отозвали в роту. Готовлю свой взвод к наступлению.

Сегодня девятнадцатое декабря. Через девять дней мне будет девятнадцать. Записи мои спокойны.

Ночью стянулись к берегу. Приказано, воспользовавшись темнотой, перейти реку и занять позиции на том берегу для последующего штурма.

Я со своими людьми с минометами и средствами связи жду приказа форсировать реку.

Волхов здесь широк, он весь схвачен льдом и устлан мягким покрывалом свежевыпавшего снега.

Первой пошла пехота. Мы, минометчики, затаив дыхание пережидаем, когда наконец в темноте иссякнет черная цепь пехоты, чтобы двинуть следом. Но вот вдруг слышим тревожные голоса:

— Лед ломается…

Ледостав еще не установился, не выдерживает тяжести. Это привело меня в отчаяние. У моих-то людей вон какой груз — минометы.

Но делать нечего, надо выполнять приказ, надо перейти реку. И я тоже приказываю своим подчиненным ступить на лед цепочкой и держаться один за другим на расстоянии десяти метров друг от друга.

Мне припомнилось благословение доброй старушки, приславшей мне посылку: «Да убережет тебя бог…»

Я ступил на лед. Снег мягко хрустнул под валенком. Пошел!..

Слева надо мной вихрь артиллерийских залпов. Бьют и наши и немцы. Слышится треск разламывающегося льда и всплески воды. Мои солдаты идут разбросанным строем, на расстоянии друг от друга.

Лед пока держит.

Я еще не дошел до середины реки. Тяжелая волна ударилась мне в ноги, откатилась, смыла снег, и лед стал очень скользким. Ноги не слушаются, разъезжаются в разные стороны. Не приведи бог грохнуться: лед не выдержит тяжести падающего тела, проломится — и тогда каюк…

Солдаты, опираясь на винтовки, как на посох, движутся вперед. Мне не на что опереться, и волна сносит меня вниз.

— Помогите!..

Метрах в тридцати от меня идет Сахнов. У него за спиной телефонная катушка. Он разматывает кабель и бросает мне конец. Волна прибивает кабель к моим ногам, я хватаюсь за него и останавливаюсь. Сахнов тянет меня за собой, как тянут за веревку упирающегося теленка.

Мой взвод переправился через реку без потерь.

На берегу пехота роет себе укрепления. Я выбрал позицию и приказал своим срочно окопаться.

Мороз до костей пробирает. Земля вся промерзла, только топор ее и берет. Мы взмокли и от этого еще больше коченеем. Велю вырыть яму, развести в ней костер и накрыть плащ-палаткой, чтоб удержать тепло. По очереди посылаю солдат погреться и обсушиться.

Перед нами голая равнина, километра на два. А за ней возвышается, как вздыбленная, Званка. Пехота наша цепью широким фронтом продвигается вперед.

Рассвело.

Я выбрал наблюдательный пункт на небольшом пригорке и вместе со своим связистом укрылся в снегу. Отсюда как на ладони видна вся равнина и Званка с ее укреплениями.

Наш штурм начался сначала с воздуха, потом «заговорила» артиллерия с правобережья. Я тоже ударил по Званке. Но знаю, что наш огонь существенного урона врагу не принесет. Званку в лоб не взять.

В атаку пошла пехота. Гитлеровцы ударили по ней мощным пулеметным и минометным огнем. Снег и земля — все вокруг закипело. Я с точностью исполняю приказ: держать Званку под непрерывным минометным огнем. Вся наша артиллерия делает то же самое. Однако нам не удается сломить огневую мощь противника.

Первая наша атака захлебнулась, не достигнув и подступов к Званке. Я вижу, что все наши ребята бесстрашно бросаются в атаку, но чего можно добиться только одним мужеством, если противостоит ему неприступная крепость, если на каждом квадратном метре разрываются несколько мин и артиллерийских снарядов?..

Вторая наша атака началась после полудня. На взрытом, истерзанном поле боя прибавилось убитых.

На другой день мы тоже атаковали. И тоже безрезультатно.